Смирись, девочка - стр. 22
Хотя сейчас и это бессмысленно. Глупо отрицать перед собой, что угроза Кирилла сработала. Я ведь до сих пор унять дрожь не могу. И вот даже не знаю, чем она вызвана — жёсткостью тона, с которым меня предупреждали не рыпаться лишний раз, или тем, что произошло после того, как я попыталась…
Губы пощипывает от одной только мысли об этом. Более того, я вдруг словно опять чувствую поцелуй своего похитителя, близость, касания…
Вот чёрт. Хоть во второй раз в ванную идти, и то вряд ли смою с себя эти ощущения. Понимаю, что бесполезно. Даже если телом остыну, в мыслях останется. Кирилл словно клеймил меня собой, я ведь даже в рубашке его сейчас. Везде он, чтоб его.
А ведь для него тот поцелуй — ничего не значащая мелочь. То, что наверняка проделывал сотни раз, если не больше. Вот как легко потом перестроился, обращался холодно, словно несколько секунд назад не целовал так жадно и горячо, что разум мне начисто отключил… Стыдно вспоминать, как прижималась к похитителю, как подхватывала темп ласок, как отвечала…
Конечно, понятно, что сопротивляться там смысла не было, но я могла бы просто ждать, когда всё закончится, а не вовлекаться в процесс. И не потому, что поцелуй — слишком важное для меня событие, нет, драму тут разводить не из чего. А вот голову включить надо было, и сообразить, что распалять Кирилла взаимностью ласок — мягко говоря, тупо, учитывая, что я — его пленница. И учитывая, что я чувствовала его возбуждение. Не только интуитивно улавливала и жаром по коже ощущала, а ещё и очень даже физически. Ведь там уж точно не пистолет мне в бедро упирался.
При этой мысли краска приливает к лицу, и я зачем-то мотаю головой, будто это поможет отогнать смятение. Так, всё. Время включать мозги. Больше никаких импульсивных поступков и, уж тем более, никаких мыслей о том, что для беспринципного похитителя Кирилл слишком ласков и совсем не жесток. И уж точно никаких попыток понять, как он ко мне относится, почему иногда так волнующе смотрит и почему в его поцелуе было столько чувственности.
Ошибка — думать о нём как о человеке. Более того, ошибка — думать о нём вообще. У меня другим голова должна быть занята.
В попытках перебить взвинченные мысли, тянусь к оставленному на тумбочке тюбику с мазью для моего запястья. Попутно, конечно, обращаю внимание и на рядом лежащий нож. Помню, что Кирилл перед выходом бросил на него взгляд — заметил, значит, понял, что оружие тут до сих пор. Но при этом всё равно ушёл. Странно… Проверка моего благоразумия?
Морщусь. Ещё испытания мне будет он устраивать. Может, и парочку экспериментов проведёт, понаблюдает, как над подопытной мартышкой? Это ведь ему тут всё легко, а у меня и папы чуть ли не жизнь рушится.