Сметая архивную пыль (сборник) - стр. 4
Почему смеялась публика? Потому что артист плакал настоящими слезами, его собственными слезами, забыв о слезах паяца Канио, которого призван был воплотить… «Я, – рассказывал певец в тот бухарестский вечер немецкому трагику Моисси, – ушел из кишиневского театра и стал Шаляпиным. Никогда с тех пор я не плакал, как Шаляпин, не смеялся, как Шаляпин, не угрожал, как Шаляпин, – я всегда был тем человеком, которого мне нужно было изображать».
И вот, наконец, – сообщение, покончившее с непроверенными слухами и напрасными опасениями! 24 января газета «Бессарабское слово» на первой полосе крупным шрифтом напечатала: «Вчера, в 11 часов ночи, мы получили из Бухареста от Ф. И. Шаляпина телеграмму за № 3107 следующего содержания: «Газете «Бессарабское слово». Концерт мой в Кишиневе состоится 3 февраля в театре «Одеон». Шаляпин».
Билеты, а самые дешевые стоили свыше 300 лей (рабочий тогда в Кишиневе зарабатывал в день 15–20 лей), расхватывались.
Накануне приезда артиста в Кишинев «Голос Бессарабии» опубликовал фотографию Шаляпина в роли Бориса Годунова и следующий текст под фотографией: «Приезд высоких особ – вещь известная. Наряжаются почетные караулы, охрана, официальные лица для встречи. Звучат официальные слова, и в воздухе – скука от официальных скучных мыслей. Но есть высокие особы, которых встречают без казенной помпы и нарядов, и оттого встречи бывают действительно по-настоящему помпезными. Таких особ, которые… в себе самих носят свою высоту, очень немного, и первая из них – наш дорогой и редкий, очень редкий гость Федор Иванович Шаляпин… Если «высокая особа» должна импонировать, то никто не может импонировать так, как Шаляпин, воплотивший на сцене, кажется, все царственные фигуры, которые дала нам романтичная и реалистическая поэзия».
Статья заканчивалась обращением к «виновнику торжества»: «Добро пожаловать! В нашей жизни так мало радости, и только вы можете дать нам настоящую радость, которую нельзя сравнить ни с чем, и значит, нельзя ее оценить. Радость приобщения к настоящему высокому искусству».
Газеты теперь в каждом номере что-то писали о Шаляпине; публиковались искусствоведческие статьи о нем, перепечатывали интервью и рассказы об артисте.
К сожалению, в архиве не сохранилось газет, в которых рассказывалось о том дне, когда Шаляпин прибыл в Кишинев. А вот в день спектакля корреспондент «Голоса Бессарабии» так делился с читателями о своем впечатлении от только что увиденного им Шаляпина: «Федор Иванович все тот же стройный великан с молодым лицом. Голова еще поседела, стала совсем серебряной. Есть две такие серебряные головы, у которых белая шапка волос только оттеняет молодость глаз и свежесть лица: К. С. Станиславский и Ф. И. Шаляпин – два человека, поставившие русский театр во главе театра европейского».