Сметая архивную пыль (сборник) - стр. 3
В «Одеон» между тем уже поступали заявки на билеты. В подшивках старых номеров «Голоса Бессарабии», хранящихся сейчас в республиканском архиве, можно прочитать, например, о том, что от жителей Оргеева касса театра получила задаток в две тысячи лей. «На наш вопрос, была ли выдана квитанция, нам ответили, что никакой квитанции касса «Одеона» не выдала. Уплативший деньги получил лишь на клочке бумаги за чьей-то неразборчивой подписью заметку, что принят задаток за четыре билета на концерт Шаляпина в сумме две тысячи лей». И далее: «Мы не можем не подчеркнуть, что система приема задаточных денег… на концерт, дата которого даже не установлена… неминуемо должна привести к спекуляции и злоупотреблению».
Сотрудник той же газеты смог в Бухаресте взять интервью у Шаляпина. На вопрос, правда ли, что знаменитый артист собирается дать концерт и в Кишиневе, «Шаляпин ответил утвердительно, прибавив, что он с удовольствием приедет в Кишинев, где он тридцать лет тому назад дал один концерт. Он имел предложения и в другие города, но оказал предпочтение Кишиневу».
Газетчики теперь не упускали из вида ни одного шага певца…
В Бухаресте в те дни гастролировал известный немецкий актер Александр Моисси. Шаляпин был с ним хорошо знаком – они встречались в России, в странах Западной Европы, Америке, были даже дружны. Увидев на афишах знакомую фамилию, Федор Иванович, покинув свой номер в отеле «Бристоль», поспешил встретиться со знаменитым трагиком, и они проговорили всю ночь… Ту встречу у Моисси описал один венский журнал, эту статью вовремя обнаружили журналисты «Бессарабского слова», перевели на русский язык и 3 февраля перепечатали.
Во время той встречи Шаляпин подтвердил свое намерение в ближайшие дни посетить Кишинев. «Туда меня, – говорил своему другу Федор Иванович, – очень тянет. Не потому, что Кишинев еще недавно был частью России». Была еще одна причина, по которой певец «оказывал предпочтение» Кишиневу. О ней тоже рассказывалось в той статье.
Тридцать лет назад, в самом начале своей артистической карьеры, Шаляпин уже приезжал в Кишинев. На местных театралов его тогдашнее выступление не произвело сильного впечатления, а вот самому певцу то посещение Бессарабии запомнилось на всю жизнь. «Я пережил замечательное впечатление, своего рода откровение, там я впервые составил свое художественное восприятие». Что же произошло тогда в Кишиневе?
В одном из театров выступали приезжие певцы. Давали «Паяцев» Леонкавалло, Канио пел неплохой тенор, у которого, по словам Шаляпина, «был красивый голос и неплохая школа». Все шло хорошо до тех пор, пока Канио не запел арию «Смейся, паяц». Артист так естественно переживал трагедию героя, так натурально рыдал «над разбитой любовью», что публика в зале… вдруг стала смеяться. Артист, однако, не замечал этого. Он допел арию до конца и, весь в слезах, убежал за кулисы.