Смертельное фрикасе. Убийство по лионскому рецепту (сборник) - стр. 18

– Надеюсь, вы приятно провели вечер, мадам Гренадье? – спросил он, приветствуя Лору.

– Очень приятно… мсье?..

– Юго Штейнер.

Потом, повернувшись к Пако:

– Зато я не знаю имени вашего фотографа.

– Пако Альварес, – ответил молодой человек, мужественно протягивая ему руку.

– Странно, – заметила Лора, – я надеялась быть тут инкогнито. Мы уже встречались?

Улыбка Юго Штейнера сделалась загадочной.

– У нас есть общие друзья.

Юго Штейнер взял себе стул и уселся рядом с Лорой и Пако. Потом подозвал официантку одним взглядом и заказал груши в гипокрасе на три персоны. Подождал, пока они снова не остались наедине, и продолжил знакомство.

– О вашем приезде в наши края мне сообщила Аделина Пероль.

– Я и не знала, что вы знакомы, – удивилась журналистка. – Хотя… совсем из головы вылетело – вы же соседи. Кажется, земля, на которой стоит ее харчевня, доходит прямо до вашего участка.

– Точно. А чтобы быть еще более точным, скажу, что мы с ее тетушкой, с нашей дорогой Адель, были очень близки.

Лора покачала головой, словно ей до сих пор было трудно принять кончину этой замечательной женщины.

– Как печально, что нас покидают такие прекрасные люди! Вы давно ее знали?

– С тех пор как вернулся сюда! Лет сорок, наверное.

– Так вы из Эсперака? – спросил Пако с любопытством.

– Я родился совсем неподалеку отсюда, в Кармансаке, а моя мать из Ла Рок-Сен-Кристофа. Мой отец, как вы могли догадаться по фамилии, происходил не из Перигора. Он был родом из Австрии. И однажды ему пришлось спешно покинуть эти места, а вскоре и моя мать, забрав меня с собой, сделала то же самое. Так для всех было лучше…

Штейнер помолчал несколько секунд. Он знал, что за это время в воображении Лоры пронеслось несколько образов: женщины, остриженные наголо по одному лишь подозрению в том, что они спали с оккупантами… сведения счетов, устроенные теми, кто сам примкнул к Сопротивлению в последнюю минуту… все эти фальшивые ноты Освобождения.

– Когда я оказался в этой деревне, от фермы оставались одни развалины. Последние арендаторы так и не вернулись с Первой мировой, погибли под Верденом. Потребовалось много времени и много работы, чтобы снова вдохнуть жизнь в эти камни.