Смертельно опасны - стр. 23
Рассказала, как все утро ездила по адресам людей, которые продавали в Интернете подержанные газонокосилки. Устала и решила остановиться выпить кофе в одной популярной кофейне.
Эту женщину она там видела постоянно. Они поболтали в очереди: о том, что кофе тут жутко дорогой, но отказать себе невозможно. И вообще, что такое этот «американо»? И, да, еще о детях говорили. Она точно помнила, что у той дамочки были дети. Кажется, двое. И надо-то было подождать всего две минутки, ну, максимум пять.
– Чего подождать? – спросил он.
– Я не знаю, как это получилось, – сказала она, – но я пролила кофе и забрызгалась с ног до головы. Все вылила прямо на новый белый плащ. Который ты мне на Рождество подарил.
Он вспомнил, как она открывала коробку, как трепетала упаковочная бумага. Она тогда сказала, что никто, кроме него, никогда не дарил ей одежду, которую упаковывают в коробки с бумагой и золотыми наклейками.
Надела плащ и покрутилась перед зеркалом. «Ой, как он блестит!»
Забравшись к нему на колени, улыбнулась и сказала, что только мужчина додумался бы подарить молодой маме белый плащ.
– Он был насквозь мокрым, – продолжала она. – Я попросила ту женщину присмотреть за Шелби, пока я сбегаю в туалет. Я немножко задержалась, потому что пришлось просить ключ. Ну, знаешь, такой, со здоровым брелоком, который хранится за кассой.
Когда она вышла из туалета, женщина пропала – и Шелби тоже.
Он не помнил, чтобы ему хоть раз подумалось, что в ее рассказе что-то не так. Просто принял все как факт. Это случилось, и случилось с ними – целая вереница невозможных событий, которые сошлись в единой точке и привели к тому, что Шелби пропала и никто не знает, где она.
Но на сей раз ему почти с самого начала разговора стало понятно, что полицейские считают, будто им описали неполную картину – или же не все в этой картине сходится.
– Я им не нравлюсь, – сказала Лори. А он сказал, что ничего подобного, да и в любом случае неважно. Хотя, быть может, это и было важно.
Как бы ему хотелось, чтобы они видели, как Лори в тот день ввалилась во входную дверь: с расстегнутой сумкой, во все еще мокром от пролитого кофе плаще. Рот у нее был широко разинут, и он не мог оторвать взгляда от этой красноты, кровоточащей, изодранной в клочья.
Через несколько часов, когда у них в доме собралась вся семья, она содрогалась от рыданий в его объятиях, а ее брат болтал что-то о системе «ЭМБЕР»[5] и о «законе Меган»[6], о которых слышал на лекциях по уголовному праву и от приятелей-копов из спортзала. А он, чувствуя, как она прижимается к нему, смотрел на торчащий из воротника ее свитера крохотный завиток – ангельски-белый волосок Шелби.