Смерть Вазир-Мухтара - стр. 70
В толпе сказали почтительно:
– Раппо…
То, что был виден только один кулак и этот кулак называли по фамилии, остановило Грибоедова с Катей. Высунулся второй кулак, и первый спрятался. Потом появился опять, с железною палкою. Руки завязали палку в узел, бросили железный ком на помост и скрылись. Занавеси раздвинулись, и вместо Раппо выскочил дед с льняной бородой в высокой шляпе с подхватом.
Дед снял шляпу, обернул ее, показал донышком и спросил:
– В шляпе ничего нет?
Добровольцы крикнули «ничего». В самом деле, в шляпе ничего не было.
– Ну так погодите, – сказал дед, поставил шляпу на перила и пошел за занавески.
Грибоедов с Катей смотрели на шляпу. Шляпа была высокая, поярковая[163].
Прошло минут пять.
– И очень просто, – говорит купец, – а потом вынет золотые часы с цепочкой.
Один молодец взобрался на перила и потряс шляпу, подвергаясь случайности свалиться. Шляпа была пустая.
Катя уже не просилась у Грибоедова уйти, а смотрела как прикованная на шляпу. Так она в театре ждала своего выхода.
Прошло четверть часа, деда не было.
Катя мерзла и ежилась, она опять попросила:
– Alexandre…
Любопытные проталкивались поближе. Шляпа стояком стояла на перилах.
Минут еще через пять вышел дед. В руках у него ничего не было. Он взял шляпу, осмотрел донышко, потом покрышку. Была тишина. Купец отер пот со лба.
Дед показал шляпу толпе:
– Ничего нет в шляпе?
– Ничего, – все ответили дружно.
Дед заглянул в шляпу.
– Иии… – кто-то подавился нетерпением.
Дед поглядел в донышко и спокойно сказал:
– А и всамделе ничего нет.
Высунул язык, посмотрел на всех мальчишескими глазами, поклонился и попятился к занавескам.
Тогда поднялся хохот, равного которому Грибоедов никогда не слышал в комедии.
Старичок мотал головой, молодец стоял с разинутым ртом, из которого ровно несся гром:
– Хы-ы-ы…
Катя смеялась. Грибоедов вдруг почувствовал, как глупый хохот засел у него в горле:
– Хы-ы-ы…
– Омманул!.. – пищал старичок и задыхался.
Но толпу тотчас отмело от балагана. Был какой-то конфуз. Купец говорил тихо, идя от балагана:
– Тальянские фокусники, те всегда вынимают часы с цепочкой. Это очень трудно.
Вокруг качелей толпа была особенно густа. Развевающиеся юбки и равнодушный женский визг вызывали смех.
Под качелями установил свой канат итальянец Кьярини, перенесший сюда свой снаряд из Большого театра. Каждые полчаса он ходил по канату, и мальчишки жадно ждали, когда уж он сорвется и полетит.
Толпа стояла и на Невском проспекте. Грибоедов с Катей взобрались на качели, завертелись в колесе, и Катя с огорчением посмотрела на свои ноги. Они были в желтой глине. Платье ее раздулось, и внизу захохотали. Она рассердилась на Грибоедова.