Смерть в прямом эфире - стр. 23
– А ты чем занимаешься? – интересуется она у собеседника, пытаясь отвлечь его от недомогания.
– Знаешь, некоторые просто рождаются, чтобы стать злобными адвокатами. Так вот, я из таких. И это мы всех пугаем.
– По крайней мере, у тебя зубы меньше, чем у лошадей.
Комментарий Вэл заставляет Хави рассмеяться. Она смотрит в зеркало заднего вида, ожидая, что Айзек расскажет о себе, а когда он ничего не говорит, ловит собственное отражение. Внешние уголки глаз отца, мутно-голубоватых и округлых, немного опускались книзу, придавая ему слегка грустный вид. Ее же, темно-карие, имеют миндалевидную форму. Унаследованную от матери? Когда они встретятся, то окажутся похожими? Что скажет Вэл? И что хочет услышать в ответ? Она пытается представить себе этот момент, но не может вообразить картинку, поэтому решает обратиться к попутчикам в надежде заполнить тишину, чтобы не думать, куда они едут.
– Итак, передача. – Мимо проносится дорожный знак с названием города дальше по дороге: Покателло. Хочется произнести его вслух, чтобы проверить, как прозвучат округлые слоги на языке. В мире столько забавных мест, а Вэл так мало их видела. – Сколько лет мне было, когда я в ней участвовала?
– Ты правда совсем ничего не помнишь? – Хави приспускает солнечные очки и изучает ее лицо. Когда она отрицательно качает головой, он громко выдыхает: – Наверное, это очень здорово.
– Почему? Неужели всё было настолько плохо?
– Нет, – поспешно вклинивается Айзек, включая сигнал поворота при съезде с шоссе. – Вовсе нет. Скорее…
– Всё было просто замечательно, пока не прекратилось, – добавляет Маркус. – И так резко покидать программу было тяжело.
– Ага, – нехотя кивает Хави. – В любом случае, на момент, когда всё пошло под откос, тебе исполнилось – сколько? – восемь?
Сердце Вэл ускоряет бег, предупреждая, что ей не следовало ехать неизвестно куда с тремя чужаками. Не исключено, что она бы прожила спокойнее без этой информации. Без понимания, что именно скрывал папа все эти годы. По большей части он не мог даже посмотреть дочери прямо в глаза, но хотя бы заботился о ней, правда? Научил читать и писать, чинить двигатель и зашивать на себе раны.
Но еще он ей лгал. И теперь она не может доверять ничему из того, что знала о своей жизни.
– А потом передача закончилась, – Айзек сворачивает на заправку и останавливает машину перед одной из колонок. – Не могла продолжаться. Только не в твое отсутствие.
Вэл так и знала. Она совершила нечто ужасное – вот почему папа увез ее и спрятал. За каждой запертой дверью скрывается сочащийся грязью стыд, который всегда сопровождал ее. Понимание, что она что-то натворила, просто не может вспомнить, что именно.