Смерть отменяется - стр. 22
– Да! Пудель! – хватились они. – Ты, как же тебя звать, к ноге!
Но собаки нигде не оказалось. Как бы в ее поиске, но им и интересно было, они обошли все комнаты – я за ними. Заглянули в кухню, в кладовку, снова в ванную. Пес исчез куда-то, как растворился в воздухе.
– Странное дело! – воскликнула младшая. – Собаки не коты, вроде не умеют прятаться.
– А у вас дома живность имеется?
– Котейка. Звать Марсом. А вы правда один живете? И у вас даже никого из домашних питомцев нету? Почему?
– Ездил по миру всю жизнь много, не с кем оставлять было. А теперь уж поздно начинать.
– А вы женаты?
– Больше нет.
– А почему?
– В советские времена это называлось «не сошлись характерами». – Не буду же я им рассказывать все сложные перипетии своих отношений с Людмилой: встречи, расставания, развод, потом снова брак – с ней же – и, наконец, окончательный разрыв. И как она, стерва, постит теперь в Фейсбуке[1] фотки с Гавайев в обнимку со своим Полом – явно ведь, чтоб позлить меня.
– А вы по профессии кто?
– Сейчас рантье.
– О! А кем раньше были?
– Конструктор, ученый. Профессор, доктор наук. В Хьюстоне работал, в Оксфорде и в Париже преподавал.
– Ого!
Старшенькую я бы, наверное, уговорил. Как это называется на Западе: «секс из милосердия»? Но нужно было время. Час, два, три.
– Ладно, мы поехали, – сказала старшая.
– Да оставайтесь, маме позвоните, что задержитесь. Связь теперь есть.
– Нет-нет, мне завтра на работу, Полине в институт.
«Уговаривать я их не буду».
– Хорошо, тогда – прощайте. Захлопните за собой дверь. Звать-то вас как?
– Я Кристина, она Полина. А вас как?
– Семен Иваныч.
– Мы вам очень благодарны, что вы нас выручили. Мы вам позвонили, и вы сразу открыли, без расспросов. Сейчас так редко бывает.
– А я не из «сейчас». Я советский.
– А тогда лучше было?
– Люди – да, были лучше.
– Мы пошли.
– Пуделя вы так и не нашли, мне оставляете, – сказал я ворчливо.
– Может, вам веселее с ним будет?
Они обе подошли ко мне и попрощались жестом, ставшим популярным в коронавирусные времена: мы столкнулись в воздухе кулачками. А потом они отправились восвояси, захлопнули за собой дверь. Навсегда из моей жизни. Просить телефончик – это, может, сработало бы, будь я на несколько десятилетий моложе.
Эх, жизнь моя, жизнь. Как быстро она пролетела. И вот я уже никому не нужный старик. Почему ж я не ценил времена, когда был молодым, румяным, страшно глупым, подтягивался пятнадцать раз на турнике, выпивал за вечер семь кружек поганого советского пива, выучивал за ночь матанализ или теоретические основы электротехники, а за другую ночь – восемь раз атаковал мою Людмилу, которая впервые допустила меня до своего молодого роскошного тела.