Смерть - стр. 62

…

– Пойдем со мной, – тихо просит Смерть, как будто и он сейчас подумал о том же. Голос мягкий – это мольба. Это так на него не похоже. – Сними с меня эти узы и иди со мной по собственной свободной воле.

– Ты же сказал, что больше не будешь меня уговаривать, – напоминаю я.

– Я был неправ, – просто отвечает он. – Идем же со мной, Лазария. Позволь мне узнать, каково это – обнимать тебя, вместо того чтобы сражаться с тобой.

Обнимать меня? Что он вообще собирается делать, когда возьмет меня в плен?

Неважно, Лазария. Все равно это не твоя судьба.

Я наклоняюсь прямо к его уху.

– Нет.

На лице Смерти медленно появляется инфернальная усмешка. Даже с завязанными глазами он страшен.

– Тогда лучше беги, кисмет.

И я бегу.

Бегу со всех ног, зажав в каждой руке по ножу. Еще два втиснуты в ножны на боку.

Не знаю, что буду с ними делать – желание ранить всадника улетучилось.

Ты ведь можешь просто пойти с ним.

От этой мысли я чуть не останавливаюсь как вкопанная.

Я так привыкла вечно выступать против него, что, по сути дела, никогда даже не вдумывалась в это его предложение. Если бы я шла вместе с Танатосом… А что, есть ведь множество способов помешать ему двигаться из города в город.

Поэтому я резко останавливаюсь, согнувшись пополам и судорожно втягивая воздух.

Я могу пойти с ним.

Но… тогда я не смогу предупреждать города. Придется вырабатывать новую стратегию. Все время взгляд Смерти будет устремлен на меня – этот мрачный, пронизывающий взгляд, не обещающий ничего хорошего. Долго ли я сумею ему противиться? Неделю? Две? Это я, пожалуй, слишком себе льщу. Его красота уже не дает мне покоя, а остаться рядом с ним надолго? При том что он не скрывает своего желания как минимум удержать меня при себе? Я долго не продержусь, уступлю. И, скорее всего, достаточно быстро. Тем более зная, что он поддался этому ужасному притяжению между нами.

Я снова бросаюсь наутек.

Все же удрать от него – пока лучшее, что я могу сделать.

Не успеваю я отбежать еще на один квартал, как земля сотрясается. Я замираю на месте, оглядывая окружающие дома. Вот автостоянка, переоборудованная в коновязь для лошадей, рядом – многоэтажный жилой дом с битыми стеклами в окнах и пересекающими улицу бельевыми веревками. Через дорогу – еще одно высокое здание, украшенное яркими и красочными граффити.

Все это каким-то образом кажется и поблекшим, и до странности живым.

И я совершенно ясно понимаю, что сейчас окружающие махины обвалятся прямо на меня. Перспектива оказаться заживо здесь погребенной заставляет меня содрогнуться.

Я не о том волновалась.