Смерть автора - стр. 15
Корр.: Но ваше поместье, так красочно описанное в романе, – разве оно совсем не приносит дохода?
М. Э.: Поместье! Пара подвальных комнат в развалинах дома, давно уже не мне принадлежащего. Сырость, вонь, мыши залезают в сапоги. Писатели склонны приукрашивать действительность, и Моппер не исключение.
Корр.: Тогда вам, должно быть, нравится в Лондоне?
М. Э.: На данный момент – да. Здесь я чувствую себя спокойнее.
Корр.: Скажите, а ваш великолепный костюм вы сшили сами?
М. Э.: Что вы, в современных мужских модах я полный профан. Это сшито у вас, на Риджентс-стрит.>2
Корр.: Кто же этот талант?
М. Э.: Есть там такой Айзек Райхман… Мне он показался болтуном, но шьёт и впрямь отлично.
Корр.: Мы несколько отклонились от темы. Вы пока ещё ничего не сказали о романе, в котором вас изобразил Моппер.
М. Э.: А разве он стоит того, чтобы о нём говорить?
Корр.: И всё же, как вы его находите?
М. Э.: Сказать по чести, нестерпимо скучным. Будь он написан раньше, когда я сражался в повстанческом отряде, я бы читал его вслух пленным.
Корр.: Какую же литературу вы предпочитаете?
М. Э.: Старую; в особенности восточноевропейскую. Что может быть лучше, чем в ночи при свечах раскрыть издание 1490 года и насладиться превосходной старославянской прозой!
Корр.: У вас, очевидно, развитой литературный вкус…
М. Э.: Смотря что считать литературным вкусом. Есть два рода литературного вкуса, мистер Дуглас, – вкус к приятности и вкус к искренности. С точки зрения первого, мои литературные предпочтения могли бы шокировать жителей вашей страны.
Корр.: Например?
М. Э.: Например, «Повесть о битве на Косовом поле». Особенно интересен список 1595 года, там есть такие занимательные миниатюры… Впрочем, не буду утомлять вас палеославистикой. Скажу одно – мистеру Мопперу я многим обязан, и я с пониманием отнёсся к его идее написать обо мне роман; оставим же Мопперу Мопперово.
(Наш художник Сидни Сайм показывает гостю эскиз его портрета; тот разглядывает и улыбается).
М. Э.: Знаете, вы меня изобразили таким джентльменом, что я даже смутился. Дайте-ка на минутку.
(Берёт перо и несколькими уверенными движениями поправляет рисунок, подчеркнув ямку на подбородке и вывернутый край нижней губы).
Вот так. А в основном неплохо, оставьте как есть.
Корр.: Большое спасибо за интервью, мистер Эминович. Надеемся снова увидеть вас у нас в гостях.
Письмо Сомерсета Моэма
Алистеру Мопперу, 10 апреля 1913.
Дорогой мой Алистер,
наслышался я о твоих недавних проделках. Что это за Эминович, которого ты выставил на обозрение в качестве прототипа Мирослава-боярина? Неужели это твой ответ на моего «Мага», и ты хочешь убедить публику, что твой Мирослав-боярин не менее реален, чем мой Оливер Хаддо? К чему весь этот театр? Мне передали, будто на роль живого Мирослава ты назначил какого-то низкорослого усатого хорвата, промышляющего шитьём дамских платьев. Если уж ты решил разыграть наших доверчивых читателей, то мог бы подыскать кого-нибудь более похожего. И вообще, зачем поднимать твоего героя из могилы, если в конце романа он убит? Всё это пахнет романтизмом самого дурного тона, которому после Проспера Мериме с его «Гузлой» никто не поверит. Да и Эминович – не Магланович.