Случайная вакансия - стр. 59
– Кушать подано! – прокричала Ширли.
Хотя Саманта шла сюда через силу, ей сейчас было легче, чем за прошедшие два дня. Морин и Говард обращались с ней как с героиней и одновременно пострадавшей; оба нежно похлопали ее по спине, пропуская в столовую.
Ширли приглушила свет и зажгла длинные розовые свечи, в тон обоям и парадным салфеткам. От глубоких тарелок в полумраке поднимался пар, отчего даже широкое румяное лицо Говарда приобрело потусторонний вид. Осушив свой бокал почти до дна, Саманта подумала, что Говард мог бы объявить спиритический сеанс, дабы услышать версию самого Барри о событиях в гольф-клубе.
– Ну что ж, – глубоким голосом сказал Говард, – думаю, мы должны почтить память Барри Фейрбразера.
Саманта торопливо поднесла свой бокал к губам, чтобы Ширли, чего доброго, не заметила, что его содержимое почти полностью оприходовано.
– По всей видимости, у него была аневризма, – объявил Майлз, как только бокалы опустились на скатерть.
Он утаил эту подробность даже от Саманты и был очень доволен, потому что иначе она бы первой выложила ее Морин и Говарду.
– Гэвин позвонил Мэри, чтобы выразить соболезнования от лица фирмы и коснуться вопроса о завещании; Мэри все подтвердила. Если коротко, у него в голове набухла и лопнула артерия. – (После звонка Гэвина он первым делом выяснил у своих подчиненных, как пишется это слово, а затем посмотрел его в интернете.) – Это могло произойти в любой момент. Врожденная предрасположенность.
– Кошмар, – вздохнул Говард и, заметив, что бокал Саманты пуст, стал тяжело выбираться из кресла, чтобы это исправить.
Ширли, вздернув брови чуть ли не до линии волос, некоторое время поглощала бульон. Назло ей Саманта хлебнула еще вина.
– Представляете, – выговорила, она слегка запинаясь, – мне показалось, я его видела по дороге сюда. В темноте. Барри.
– Наверняка это был кто-то из его братьев, – процедила Ширли. – Все они на одно лицо.
Но ее слова заглушил скрипучий голос Морин:
– Когда умер Кен, я, по-моему, тоже на следующий вечер его видела. Вот как вас сейчас. Стоял в саду и глядел на меня в кухонное окно. Посреди своего розария.
Никто не отреагировал: это признание они слышали не раз. Прошла молчаливая минута, нарушаемая только деликатными глотками, а потом Морин опять заговорила, жестикулируя клешней:
– Гэвин на дружеской ноге с Фейрбразерами, верно, Майлз? Он ведь играет с Барри в сквош, да? Вернее, играл.
– Да, Барри его громил каждую неделю, хотя и был на десять лет старше. Гэвин, как видно, игрок слабый.
На озаренных язычками пламени лицах трех женщин появилось почти одинаковое самодовольно-смешливое выражение. Если и было у них что-то общее, так это слегка преувеличенный интерес к деловому партнеру Майлза, моложавому, высокому и жилистому. У Морин этот интерес объяснялся неутолимой любовью к местным сплетням: можно ли вообразить более желанную добычу, чем похождения видного холостяка? Ширли, в свою очередь, с удовольствием выслушивала упоминания о неуверенности и нерешительности Гэвина, потому что вследствие этих качеств он составлял восхитительный контраст с двумя ее богами – Говардом и Майлзом. Что же до Саманты, пассивность и осторожность Гэвина пробуждали в ней тигриную жестокость; она не могла дождаться, чтобы какая-нибудь бабенка надавала ему пощечин, пробудила, расшевелила, подхлестнула. При каждой встрече она и сама его подкалывала, пребывая в убеждении, что он считает ее неотразимой и неприступной.