Слово и дело. Книга первая. Царица престрашного зраку. Том 1 - стр. 45

– Готова ль ты, сестрица моя?

– Вели ехать, брат. Но в остатный раз пытаю тебя по родству: дашь ты мне бриллианты царевны Натальи?

– Отстань, язва персицка! – отвечал князь Иван…

На крышу кареты с невестой водрузили – честь честью – большую корону, крикнули на козлы:

– Езжай с опаской и бережением… Не сковырни корону!

Тронулись… Первыми – камергеры, за ними князь Иван – отдельно (как обер-камергер). Бежали скороходы в ливреях, трясли в колокольчики. Скакали почтальоны и трубили в рога. Ехал сердитый шталмейстер Кошелев и мрачно махал жезлом…

Вот опала снежная пыль на дороге, и ахнула толпа:

– Гляди-ка – еще следом прутся!

– А кто же это таки будут?

– Долгорукие, бабка, едут… кланяйся!

– Охти, спина моя. Согнусь аль не согнусь?

С лицом без кровинки, губу закусив, величаво проплыла в стеклах кареты невеста. Катила за ней маменька с сестрицами. Плясали вокруг жеребцы гайдуков, пестрели одежды пажей. Ехали и дамы-кавалерши в лентах: Чернышева, Ягужинская, Черкасская да Остерманша (Марфутченок). Бежал следом за ними народ. Московский народ – любопытный. Иные через всю Москву лапти трепали – и недаром, как выяснилось. Под конец шествия случилось такое, что было потом о чем вспомнить.

Высокая карета с невестой на въезде в ворота дворца Лефортова зацепилась верхом своим за перекладину. И грохнулась корона наземь. Покатилась, громыхая, будто ведро пустое.

– Стой!.. Ах, ах… Осади назад… езжай далее!

Растерялись провожатые. Катька звон услышала, выглянула из кареты. А там, разбитая в куски, лежала под копытами лошадей ее царская корона… Еще не ношенная!

– Не бывать свадьбе! – кричал народ московский. – Примета больно худа… Слезай, невеста, приехала! Грешна, видать, ты…

Дернули лошади – осколки звякнули. Тоненько, словно плача.

«Не танцевать мне в Вене, не веселиться…»

– Тпрррру-у…

И заиграла музыка – начались любовные канты.

…

Славный боевой фельдмаршал, Василий Владимирович (тоже из Долгоруких), прибыл к свадьбе с самого Низу – из корпуса Низового[3], над коим держал команду в землях, у Персии отвоеванных.

Желтое бельмо заливало глаз ветерана.

Удивленно озирал старик мундиры в карауле.

– Робяты, – спросил у солдат, – вы ж какого полка?

– Твоего, князь.

– Но я вас, мать вашу так, сюды разве ставил?..

Алексей Долгорукий оттянул ветерана в уголок.

– Василь Владимирыч, – зашептал на ухо, – коли сам ты есть Долгорукий, так на што рыпаешься? Это мы преображенцев сюды расставили. Шипят на Москве, противу фамилии нашей козни строят. Как бы чего не вышло! А на штык гвардии, чаю, не полезут…

Под музыку любовных кантов невеста уже вышла из кареты.