Словарь Ламприера - стр. 3
Süddeutsche Zeitung
Образец высокого литературного мастерства… гобелен, сотканный из тревожных образов…
Abendzeitung
Очень эксцентричный роман, до предела насыщенный подробностями. Он поглощает читателя с головой – как Бермудский треугольник. Погрузившись в него, вы рискуете так и не выплыть – но обещаем: тонуть будет приятно.
Berliner Zeitung
Чтение этой книги можно сравнить с путешествием на корабле. Конечно же, речь не о стальных кораблях, которые бороздят современный компактный океан. Конечно же, я говорю о парусниках, о хрупких деревянных кораблях, которые отважно пускаются вплавь по необозримым и таинственным морям прошлого.
Приготовьтесь к длительному и не всегда легкому путешествию, приготовьтесь к многодневному неспешному плаванию со всеми его чудесами и диковинами, к длительным штилям отступлений и бурям внезапных поворотов сюжета, к великолепию пейзажей и описаний.
Это будет настоящее кругосветное путешествие, ведь чего только вы не встретите по пути: семейные тайны и большую любовь, таинственные преступления и политический заговор, потусторонних существ и чудеса науки, готический ужас и происки тайных правителей мира. Но имейте в виду, что в настоящем плавании «как» не менее важно, чем «что». Корабль отплывает не просто затем, чтобы достичь дальних стран; морской ветер и таинственный шепот волн не менее важны для настоящего путешествия.
Но самое главное в этой книге-путешествии – ее очарование. Неповторимое очарование того таинственного и чудесного, что искали древние мореплаватели, пускаясь в опасные странствия по неведомым водам. Бывают книги, которые заставляют затаить дыхание, бывают книги, которые заставляют задуматься, бывают книги, которые заставляют радоваться. Эта книга очаровывает. Я встречала только одну книгу, кроме «Словаря Ламприера», которая в такой же степени пытается очаровать своего читателя, – «Орландо» Вирджинии Вулф.
Ru_books
Роман Норфолка поражает прежде всего плотностью текста – с джойсовской легкостью герой может включить поток сознания и начать изумлять читателя фейерверком из имен древнегреческих классиков и фрагментов античных мифов, а всевидящий автор тем временем вглядывается в окружающий Ламприера мир и с дотошностью параноика перечисляет названия улиц, костюмов, деталей кораблей. Но вот в тексте начинают мелькать имена, знакомые по современной литературе: Тристеро и Годольфин заставляют вспомнить романы Томаса Пинчона, раскрытие тайн торговли XVIII века – приключения его героев в Южной Африке… Совпадения с творчеством гениального певца паранойи и энтропии не ограничиваются случайной перекличкой имен: вместе с героями мы слушаем, не понимая, обрывки случайных разговоров, встречаем роботов, погружаемся в атмосферу всеобщей слежки.