Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга вторая. Июнь - стр. 64

Император Александр I (правил 1801–1825) не вполне оправдал ожидания. Путем заговора он хотел заставить отца, которого считал душевнобольным, отречься от престола, но был потрясен его убийством. Графа Палена с присными он удалил с глаз долой. Муки совести заставили Александра I обратиться к богоискательству, однако царь пошел кривым путем – начал искать Бога вне Православия. Разнообразные мистики внушали царю, что «русская вера – лишь низшая ступень перед вершинами, открывающимися посвященным». При Александре I в России появился целый букет ядовитых ересей и сект, начиная с диавольских масонских и мистических откровений до всевозможных форм протестантства. Эти отравленные «цветочки» пришлись особенно по сердцу великосветским барыням (а потом и той части российской образованщины, которая ударилась не в революцию, а в оккультизм, теософию и «религиозно-философские собрания»). Так еще один вид бесовщины был привит на русскую почву. При Александре I тоже вынашивался проект соединения Церквей, включавший в себя не только унию с папизмом, но и воссоединение с самыми разнообразными еретиками. Перелом в отношении Александра I к западным веяниям произошел после вторжения в Россию его «сердечного друга» Наполеона Бонапарта.

Величайший подвижник, всероссийский молитвенник Серафим Саровский на целое столетие вымолил у Господа для России благочестивых монархов. Александр I Благословенный (во второй период его царствования), Николай I, Александр II Освободитель, Александр III Миротворец, Николай II мученик были православными людьми. Но трупные пятна цезарепапизма осели и на их царствования. По инерции, идущей с XVIII века, искренне не понимая, что творят беззаконие, благочестивые монархи подписывали указы об архиерейских хиротониях и перемещениях, даже о канонизации святых. Никто из них не вывел Мать-Церковь из нищеты, не вернул награбленного у нее достояния, не дал ей средств и возможностей для православного воспитания народа. Никто из них не возвратил Церкви законного ее главу – Патриарха.

Иерархия Русской Церкви была вмонтирована в государственный механизм в качестве какого-то департамента идеологии. Правая и живая вера в Живого Бога подменялась мертвым бюрократизмом: вводились справки об обязательной ежегодной исповеди и причастии. Даже для благонамеренной, искренне служившей государству части чиновничества Православие превращалось в сухую обрядность, элемент служебного долга. А вольнодумцы ради получения справок тоже причащались, но это было поруганием Божественного Таинства. И не случайно в военной песне «За царя, за родину, за веру» первое место отводилось земному монарху, а последнее – Небесному Царю.