Слишком живые звёзды - стр. 44
Женя услышал быстро удаляющиеся шаги и улыбнулся бы, если б не умирал. Та девушка бежала и спасала свою жизнь. Значит, он всё же помог ей, а не просто выступил окровавленным мешком для битья. Хоть и под градом ударов, он всё же стал героем, совершившим подвиг и спасшим чужую жизнь.
Главное теперь остаться в живых.
Женя использовал последние силы и резко вскочил, почувствовав острую боль в верхней части живота. Он вцепился в Бородатого, не без удовольствия заметив кровь на лице последнего, но его тут же откинули назад и с силой сжали шею. Женя видел перед собой скрытое тенями лицо здоровяка, искажённое маской возбуждения и гнева, и почувствовал, как толстые пальцы давят ему на шею и перекрывают доступ к кислороду. Его рот бесшумно шевелился в попытках схватить хоть немного воздуха, а руки вцепились в руки толстяка. Он видел стоящую во мраке девчонку и её светлые глаза, с тревогой смотрящие прямо на него. Видел подходящий силуэт, всё отдаляющийся и отдаляющийся в сознании. Его лёгкие превратились в пустой вакуум, и боль от душащих пальцев стала бледнеть, утопая во тьме.
Понимая, что теряет сознание, Женя со всей силы врезал здоровяку меж ног, и воздух тут же ворвался в грудь, породив неистовый кашель. И пока Женя приходил в себя, а толстяк, стоя на коленях, его проклинал, крепкие пальцы вжались в его плечи и мигом развернули. Бородатый нанёс мощнейший удар в челюсть, откинув Женю на несколько шагов. Он пытался держаться на ногах, но всё же рухнул, и колено его взорвалось болью, когда угол камня распорол кожу.
– ОСТАНОВИСЬ! – Голос принадлежал девчонке, и Женя не смог подавить сдавленный стон облегчения, вырвавшийся из его груди. Казалось, он был глубоким колодцем, доверху залитым свежей кровью, и сейчас все жители безудержно пали жертвой жажды, из-за чего практически опустошили этот колодец, оставив лишь малую часть крови на самом дне. – ПЕРЕСТАНЬ, ПОЖАЛУЙСТА! ТЫ Ж ЕГО УБЬЁШЬ!
За этими словами не последовало ни единого удара, и Женя так и остался лежать на земле. Холодный ветер пронизывал его тело насквозь, и он не сомневался, что проснётся завтра больным, если вообще сможет проснуться. И несмотря на то, что сам он был разукрашен собственной кровью, вытекавшей из разбитой и вспоротой кожи, что боль устраивала пожар чуть ниже груди, а затылок его был готов взорваться, и мир уходил у него из-под ног, всё-таки Женя смог встать, хоть перед этим и упал два раза. Кровь стекала по лицу, образуя алую маску ненависти, и луна осветила блики горящих, полных злости глаз.