Слишком женская история - стр. 9
Народ снова бежал за ней, но близко-близко. Оторваться, как раньше, она не могла. Их разделяли пятнадцать килограммов веса, два-три гриппа в год, книги и музыка, неприложимые к быту. Стоило им похудеть, начать закаляться, ходить в библиотеку и консерваторию, они ее догнали бы. Везение иссякло даже в мелочах: то кошелек украдут, то в магазине обсчитают, то нужный человек уйдет за пять минут до Алениного прихода. Словом, люди догоняли ложь. Они стремились в то место и состояние, где им было бы так же плохо, как самой Алене. Но дать себя обогнать она по-прежнему не могла. И уже машинально твердила свое «я лучше». «Переоценил ли себя, недооценил ли, все равно замкнешься в кругу подонков», – думала Алена. Она уже не верила в объективность ни собственных, ни чужих оценок.
Тогда Алена попробовала не сравнивать себя с другими, а вспомнить о морали и нравственности. Оказалось, что такой подход вообще исключает соревнование и лидерство. Надо бежать не впереди, а навстречу. Брать под руки, сажать на шею и тащить, по пути часто останавливаясь и нервно спрашивая: «Вам удобно? Вам хорошо?» На такое Алена не решилась бы ни за что. Потому что сама никогда ни на ком не ездила. Но после этих открытий лидер в ней погиб отнюдь не геройски…
– Ален, у нас дед умер, – потушив сигарету, заканчивает какой-то монолог Варвара.
– Когда? – довольно быстро откликается подруга.
– В среду. Уже похоронили.
Алена соображает, нужно ли обижаться на то, что в такой важный момент про нее забыли. Она с первого класса знала этого дедушку. Решает, что условия диктовал Павел, и можно только благодарить его за избавление от необходимости тащиться на кладбище и хлебать водку на скудных поминках.
– Тебе соболезнования выражать или поздравлять? – прямо выясняет она.
– Не имеет значения. Квартира теперь наша! Господи, наконец-то сами себе хозяева! Ну, я побежала. Дел невпроворот, сама понимаешь, – соскакивает с насиженного табурета Варвара. Но прежде чем кинуться в прихожую, оглядывает стол и запихивает в рот крупные крошки пирожного. Затем цепко хватает персик, от которого отказалась Алена: – Сынуле возьму. Ему витамины нужны.
Варвара уходит. Похвасталась. У нее тоже есть однокомнатные изолированные хоромы. Догнала. Настигла. Поравнялась.
– Счастья тебе, одноклассница, – бормочет Алена, моя чашки.
И не слышит себя.
Глава 3. После смерти
Когда дед умер, Варвара сказала: «Наконец-то», ее мама: «Господи, неужели мы действительно отмучились», а Павел: «Лучше поздно, чем никогда».
Дед перестал дышать в среду, между девятью часами утра и пятью вечера, пока Варвара и Павел были на работе. Они вдвоем кинулись в детский сад за сыном, отвезли его к тетушке Павла, вернулись и позвонили Варвариной матери в надежде на толковые руководящие указания. У не обремененной родственниками женщины отец был первым «своим» покойником за последние тридцать пять лет, и знала она не больше дочери. Но обещала посоветоваться с подругой Лялей. Через пятнадцать минут трубка озвучила ее приказ вызывать скорую. Еще через час в кухне сидела сама пятидесятилетняя Ляля, с явным трудом дотянутая до стандартной приятной внешности опытными косметичкой, парикмахером и закройщиком из районного ателье. Не тратя сил на соболезнования, она громко сетовала: