Слезы саламандры - стр. 30
После этой победой все женщины, что пришли посмотреть на поединок, влюбились в незнакомца. А тот поклонился — и ушел из Астанапура, дабы появится на следующее утро…
По пекарне пронесся дразнящий запах горячего хлеба, и в животе у Гудри громко заурчало. Шафир засмеялся и протянул помощнику ковшик с водой. Гудри с жадностью приник губами и напился вволю.
— И так приходил пустынный мастер каждое утро, и каждое утро ему противостоял новый изначальный мастер. Ни лед Школы Родниковой воды, ни ревущее пламя Школы Огня, ни таинственная магия Школы Великой Тишины не смогли взять верх над песком. Однако побежденные не сердились — ведь верх над ними взял песок самой Велкве-таар!
К тому времени в городе пошли слухи, что милостивая Велкве-таар и послала этого красивого иноземца, дабы он основал новую школу в Чит-тае. А еще шептались, что голубоглазый воин с соломенными волосами спасет Астанапур в будущей великой войне! Так мол, гласит древнее пророчество… С чьей-то легкой руки… — Шафир хихикнул, вскочил и забегал по лавке туда-обратно, — а, точнее, легкого языка — стали называть незнакомца Надеждой Астанапура — имени-то его никто не знал. И остался последний поединок с мастером Школы Стекла. На трибуны явился сам шайхиншайх Астан Восьмой — да не исчезнет память о нем! — и многочисленные придворные. Все затаили дыхание, когда против Надежды Астанапура вышел уродливый старик с бездонными черными глазами. Лютая злоба исходила от него, и угроза носилась в воздухе…
Гудри шмыгнул носом. «Носилась в воздухе?» Воистину — пахло гарью.
— Хлеб горит! — охнул Гудри, и Шафир подскочил словно ужаленный скорпионом в мягкое место.
Юный булочник подхватил кочергу, откатил заслонку и быстро-быстро принялся вытаскивать формы с хлебом. Румяные, дразнящие корочки ровными холмиками возвышались над глиняным ободом… Шафир всхлипнул: три крайних хлеба чернели по краям угольками. Воздух в пекарне потемнел от дыма. На Шафира было жалко смотреть. Щеки затряслись, он жалобно протянул:
— Первый раз батюшка доверил, а я… Первый день, первая пекарня… — голос его прервался, плечи поникли.
Казалось, Шафир сейчас рухнет на колени и разрыдается.
— Да ты посмотри, какой хлеб красивый! — возмутился Гудри. — Подумаешь, всего три хлеба и подгорело… Да у тебя и тесто еще осталось — сейчас раз, два — и готово!..
— Но батюшка придет… Увидит угли — это же такой убыток, — Шафир не мог оторвать горестного взгляда от обгорелого хлеба.
— Вот и не скажем ему ничего! — хлопнул в ладоши Гудри и булочник тотчас очнулся. — Открывай, давай, ставни, чтоб дым ушел! Ставь тесто — угли еще жаркие!