Слезы русалки - стр. 90
Горе за Арсения и беременность наседали на Веру, она сделалась тяжёлой, грузной и невыносимо тоскливой. Беременность отнимает у женщин определённое очарование, Саша не был тем художником, кто воспевает красоту материнства. Ему была по душе юная, беспокойная, чуть безумная красота, Сашино сердце не признавало спокойствия. Отягощенная бременем Вера вызывала у него чувство гадливости.
Все же хорошо, что Лидии так и не довелось родить. Она навсегда осталась дерзкой, эгоистичной и невесомой.
Сашино сердце заныло при воспоминании о ней, до безумия захотелось вновь ее увидеть.
Решительным шагом он вошёл в дом, поддел доску в стене и достал оттуда свой шедевр, задыхающийся и укрытый от посторонних глаз. Он зажег сигарету, чтобы лучше видеть ее в темноте. В слабом свете обозначилась бледная женщина в свадебном одеянии.
Мрачная красота Лидии согрела Сашу. Ему показалось, что он ощутил тепло от мерцающей одинокой свечи, а мертвое лицо Лидии улыбнулось. Ее гордые черты выражали блаженную безмятежность, вот-вот она очнётся и восковое лицо растянется в мимике.
Лидия! Его жизнь, его душа, его радость, его грех! Его госпожа, такая устрашающая и прекрасная в своём летаргическом сне! Саша губами коснулся сжатого рта своей возлюбленной, будто бы она могла ответить на его поцелуй.
Саша в упоении глядел на картину, понимая, что перестал бояться смерти. Ведь Лидия здесь, он полностью ощущал эффект ее присутствия.
Слух уловил шаги на лестнице. Душа Лидии приняла телесную оболочку и спускается к нему. Он слышал шелест ее платья и беспокойное частое дыхание.
— Саша! — прошептал голос в темноте.
— Я здесь, любимая. Неужели ты меня не видишь? — не оборачиваясь, откликнулся он.
— Что ты делаешь здесь? Я проснулась, а тебя нет. Я ужасно испугалась.
Вера включила свет. Злосчастные лампочки разрушили волшебство, Саша в ярости обернулся к жене. Глаза Веры расширились от ужаса.
— Какая страшная картина. Это Лидия?
Саша быстрым движением загородил собой картину. Он не ответил.
— Откуда у тебя такая картина? — продолжала в ужасе шептать Вера. — Почему эта женщина... Лидия... нарисована тут... мерт... в таком виде? Скажи, что эту картину написал не ты. Скажи, даже если это неправда.
Саша хранил зловещее молчание.
— Зачем ты хранишь такие жуткие картины? — спросила Вера, сделав ещё одну попытку его понять. — Лучше бы сжечь ее прямо сейчас. Саша, такие картины нельзя хранить у себя, это плохо. Хочешь, сожжем ее вместе?
— Если ты притронешься к этой картине, то... то, видит Бог, тебе лучше этого не делать. Ты понимаешь меня, да? — От голоса Саши на Веру словно хлынул ледяной дождь.