Слёзы чёрной вдовы - стр. 34
Разумеется, ничего этого вслух Грегор не сказал, признав лишь, что познакомил сестер с князем, который после всю зиму навещал их дом в Петербурге.
Но этот Кошкин… он будто читал его мысли.
– Стало быть, графиня охотно поддерживала эту дружбу? – пытливо спросил он.
– Пожалуй, да, поддерживала, – согласился Грегор. – Боровские – это знатная и почтенная семья, и сам Леон исключительно благородный молодой человек. Так что, почему бы и нет… впрочем, подробности мне не известны.
Относительно благородства Леона он сильно лукавил, потому как о попойках с офицерами, кутежах с актрисами и прочих скандальных выходках, которые всю зиму творил молодой князь, знал, кажется, весь Петербург. Но подробностями его отношений со Светланой Грегор и впрямь никогда не интересовался. Лишь иногда до него доходили слухи – грязные и не красящие ни Светлану, ни Леона.
К концу зимы ухаживания за ней Леона были уже столь явными, что репутация графини – и так, увы, небезупречная – трещала теперь по швам. Потому, должно быть, еще в марте, когда только-только сошли морозы, она с сестрой так поспешно уехала в Горки.
Хотя бы на это у Светланы хватило благоразумия, а вот Леон… ему вовсе неведомо чувство меры. И то, какие разговоры ходят о графине в свете, в связи с его ухаживаниями, его тоже ничуть не волновало. Грегор и раньше допускал, что с Леона станется явиться в Горки. Поэтому, когда дня три назад Николай поделился за ужином, что видел в поселке незнакомую господскую коляску – первый, о ком подумал Грегор, был именно Леон.
– Выходит, о том, что князь Боровской гостит в Горках, вы все же знали, – сделал вывод Кошкин даже после того, как Грегор раз пять акцентировал внимание, что лишь предполагал присутствие в Горках Леона.
– Скорее, догадывался… – поправил он.
– Вы ведь часто бываете у Раскатовых, – не отставал Кошкин, – так неужели все три дня не видели у них князя?
– Нет, – твердо ответил Грегор.
Не объяснять же ему, что в дом и даже за калитку к Раскатовым, он заходил крайне редко, обычно лишь разговаривал с Наденькой на берегу озера.
Но Кошкин ему, кажется, не верил. Хотя вслух неожиданно согласился и даже улыбнулся:
– Хорошо. Последняя просьба, Григорий Романович: мы бы хотели осмотреть причал и вашу лодку. Можем мы это сделать?
– Разумеется… я сам вас провожу.
Грегор пригласил, было, покинуть дом через парадные двери, однако Кошкин, вдруг остановил его:
– Позвольте, но через веранду разве не ближе?
И снова улыбнулся. Кошкин, наверное, считал, что эту улыбку можно назвать дружелюбной.
Через веранду на причал, разумеется, можно было попасть скорее, но для этого следователей пришлось бы провести через коридор, соединяющий лестницу на второй этаж, гостиную и эту самую веранду. Вероятно, этого Кошкин и добивался: хотел осмотреть дом. Отказать Грегор не смог.