Следующий год в Гаване - стр. 7

Я вышла из самолета, крепко сжимая сумку в руках. На протяжении всей моей жизни Куба казалась мне каким-то эфемерным мифическим существом, по воле злого рока недоступным для меня. Но теперь Куба стала реальностью. И хотя зона прилета была лишена какой-либо романтики или роскоши, меня переполняло волнение.

К сожалению, романтизм момента был подпорчен тем, как медленно тянулось время в очереди. Прошел почти час, прежде чем я подошла к стойкам паспортного контроля. Я обратила внимание на то, сколько офицеров иммиграционной службы сидят там и как быстро туристы передо мной оформляют документы. По официальной версии, я приехала сюда в качестве журналиста-фрилансера из Майами, пишущего статью для электронного издания – о том, как сейчас, после снятия ограничений, развивается туризм на Кубе. Я получила согласие редактора на серию статей, в которых будет дано подробное описание Кубы для американцев, и заключила с изданием контракт. Гонорар за статьи пойдет на оплату моей поездки. Неофициальная часть моего путешествия, а именно прах моей бабушки, лежит в моем чемодане.

Существует процедура по возвращению на Кубу праха беженцев для захоронения, но после того, как я переговорила с друзьями, которые попытались пробраться сквозь бюрократическую волокиту, более простым способом мне представлялся тот, к которому ежегодно прибегают многие кубинцы. Когда я контрабандой провозила прах бабушки через границу, у меня было ощущение, что она с улыбкой и нескрываемым восторгом смотрит с небес на то, как я нарушаю правила режима, столь ей ненавистного.

Я продвигаюсь вперед в очереди на паспортный контроль. Мои документы в порядке, паспорт с визой я держу в руке, а сердце мое уходит в пятки, когда я отвечаю на вопросы офицера на испанском языке, на котором говорю всю свою жизнь. Возникает странное ощущение – я вроде бы говорю со своим земляком, а вроде бы и нет. Несмотря на то что моя мать была американкой испанского происхождения, я всегда считала себя прежде всего кубинкой, и в Майами это не вызывало сомнений. Мои бабушка с дедушкой кубинцы, мой отец кубинец, поэтому и я кубинка. Будет ли здесь иметь значение то, что моя кожа немного светлее, чем у большинства местного населения, и что во мне течет не только кубинская кровь? Будут ли здесь считать меня чужой? Или моего происхождения будет достаточно?

Офицер махнул рукой, разрешая мне пройти, и я со своими вещами направилась вперед. Нервы мои были на пределе, когда я поставила сумку, в которой был спрятан прах бабушки, на багажную ленту рентгенаппарата, чтобы кубинские офицеры смогли убедиться, что я не ввожу контрабанду на территорию страны. Лента поехала, и мой багаж уплыл в темноту. Я затаила дыхание…