Следопыт, или На берегах Онтарио - стр. 63

– Признаться, Следопыт, для человека, промышляющего своим ружьем, вы странные высказываете взгляды. Ведь запах пороха для вас – самый привычный запах и самое привычное занятие – выслеживать врага.

– Если вы думаете, что я все свои дни провожу в войне с себе подобными, значит, вы не знаете ни меня, ни моей жизни. Человеку, живущему в лесу, да еще в пограничной местности, приходится считаться с обстоятельствами. Я за них не в ответе, ведь я всего-навсего простой охотник, разведчик и проводник. Мой настоящий промысел – охота за дичью для армии, как в военное время, когда я участвую в ее походах, так и в дни мира. Обычно я сдаю дичь армейскому чиновнику – сейчас его здесь нет, он в поселении. Нет, нет, не война и кровопролитие – мое призвание в жизни, а милосердие и мир. И все же мне приходится грудь с грудью встречать врага, а что до мингов – я смотрю на них, как человек смотрит на змей: этих гадин надо давить каблуком, где только ни попадутся.

– Вот так так! Для меня это новость! А я-то принимал вас за заправского военного, вроде наших корабельных канониров[31]. Но возьмите моего зятя. Шестнадцати лет он пошел в солдаты и считает, что это такое же почтенное занятие, как морское дело, а это такой вздор, что мне и спорить с ним неохота.

– Батюшка смолоду научен уважать ремесло солдата, – отозвалась Мэйбл. – Он унаследовал его от своего отца.

– Верно, верно, – сказал Следопыт, – наш сержант – военная косточка и по натуре, и по призванию, и на все он смотрит поверх прицела. Забрал себе в голову, будто армейский мушкет благороднее охотничьего карабина. Такие заблуждения вырабатываются у людей как следствие укоренившейся привычки. Предрассудки у нас – повальная болезнь.

– Да, но только на берегу, – отпарировал Кэп. – Всегда, как ворочусь из обратного рейса, прихожу к этому выводу. А уж в последний мой приезд в Йорк я не встретил ни одного человека, с которым мы не говорили бы на разных языках, чего ни коснись. Большинство идет по ветру, а кто не хочет идти в кильватерном строю, делает поворот оверштаг[32] и кренится на противоположный борт.

– Вы что-нибудь понимаете, Джаспер? – шепнула Мэйбл юноше, который по-прежнему неотлучно следовал за ними в своей пироге.

Джасперу послышался в ее вопросе затаенный иронический смешок.

– Между Пресной и Соленой Водой не такая уж разница, чтобы они не могли сговориться. Не бог весть какая заслуга, Мэйбл, понимать язык нашего ремесла.

– Уж что-что, а даже религия, – продолжал Кэп, – нынче не стоит на месте, как это было в моей молодости. Ее вытравливают