Славянский мир Начальной летописи - стр. 41

должны в таком случае явиться позднее других, особо от них, не вследствие борьбы с влохами, а по каким-то иным причинам». Не вдаваясь в рассмотрение этого вопроса, по самой сущности своей относящегося к области славянских древностей, следует, однако, заметить, что сама летопись не дает никаких оснований приписывать составителю ее намерение показать порядок размещения славян на Восточно-Европейской равнине. Основывать же на ее известиях какие-либо выводы о том, как действительно произошло это размещение, тем труднее, что, даже допустив в них то значение, какое приписывает им г-н Соловьев, нельзя не видеть в них явных противоречий. Характер этих известий, последовательно дополняющих друг друга, ближе всего объясняется позднейшими переделками и вставками, которым, видимо, подверглась Повесть временных лет, или же, что еще вероятнее, безыскусственностью изложения, которая позволяла составителю летописи от рассказа стародавних преданий (о Киеве после первого перечня и обрах после второго) возвращаться каждый раз к исчислению племен, дополняя то, что было им пропущено раньше. Сверх того, самое предание о нашествии влохов на Дунай и о выселении оттуда славян, без сомнения, жившее в народной памяти и оттуда занесенное в Повесть временных лет, едва ли первоначально имело в народном понимании такое широкое значение, какое придал ему наш летописец. На Восточно-Европейской равнине славяне представляют такое же древнейшее исконное население, каким в других частях Европы признаются литва, германцы, фракийцы, кельты. К северо-востоку от Карпат, по крайней мере до верхних течений Днепра и его притоков, они составляют не только древнейшее, но и единственное первобытное население, которое заняло эту область с незапамятных времен, возделало ее и оставило неопровержимые следы своего исключительного господства в ней в ее географической номенклатуре в чисто славянских названиях ее населенных и рукозданных мест и живых урочищ. Географические названия, «в которых звучит язык, это первое свидетельство, первый акт исторического существования народов»[110], доказывают, что в отмеченной нами области не было другого коренного племени, кроме славян. То же подтверждается рядом древнейших исторических известий о Северо-Восточной равнине, в которой они являются, начиная с Геродота, под различными именами[111]. Образовав оседлое земледельческое население, привязанное к возделанной им почве, славянское племя выдержало в этой области и в области по ту сторону Карпат натиск кельтийских и германских народов, приливавших с запада и северо-запада, и азийских кочевников, для которых степная часть равнины, непосредственно сливающаяся с равнинами Азии, служила обычным и легким путем из Азии в Европу. Наплыв этих народов отрывал от восточнославянского мира ту или другую ее часть, увлекая ее в своем движении, или заставлял окраинное славянское население, не чувствовавшее себя в силах устоять в борьбе с воинственными соседями, искать убежища в глубине страны, занятой его единоплеменниками. Особенно сильны были такие движения с юго-запада, где славянство с глубокой древности приходило в столкновение с кельтами, римлянами и германскими народами, на северо-восток – в глубь Восточно-Европейской равнины. Но эти переходы не были явлением общим для всего славянства, каким оно изображается в летописи, не были расселением племени из одной местности с Дуная в незанятые страны по Мораве, Висле, Днепру и т. д. Они имели характер частных, местных явлений и мало изменяли общее географическое положение славянского мира. Покоренные или теснимые инородцами племена выселялись не все; часть оставалась на своих прежних местах, переселенцы же находили на новых местах, по эту сторону Карпат, родственные и по языку, и по обычаям племена. С течением времени они сливались с ними и только в преданиях сохраняли память о своих первоначальных жилищах, об обстоятельствах, которые вызвали их выселение, о родоначальниках или вождях, которые их вывели. При естественном в каждом народе стремлении объяснить свое происхождение и прошлое эти частные предания переселенцев со временем могли делаться общими для всей славянской ветви, среди которой они переселялись. По всей вероятности, так было с преданием о первоначальных жилищах славян в Подунайской земле