Скуки не было - стр. 70
Он обожал покровительствовать молодым поэтам. Сколько големов он породил на свет! (Куняева, Передреева… Последнего даже не без моего участия). Но тут был случай особый.
Борис был человек глубоко партийный. Не в смысле коммунистической партийности (хотя и в этом смысле тоже), а в своей приверженности авангарду, так называемой «левой» поэтике. Однажды он с важностью сказал мне:
– Вчера я был у Митурича, и – можете себе представить? – оказалось, что за тридцать лет я бы первый футурист, который его посетил.
Фраза показалась мне забавной и я отреагировал на нее юмористически:
– А вы разве футурист, Боря?
Но Борис этого моего юмористического тона не принял: к своему футуризму он относился вполне серьезно. Вот и сейчас, предлагая Андрею дать ему рекомендацию, он, помимо радости, что может оказать покровительство молодому талантливому поэту, испытывал еще и другую, стократ более сильную радость от сознания, что, быть может, впервые в жизни ему, последнему оставшемуся в живых футуристу, представился случай рекомендовать в Союз писателей своего брата-футуриста.
И вдруг – такой пассаж.
Борис побагровел. Да и у меня было такое чувство, словно я невольно оказался свидетелем полученной им не моральной, а самой что ни на есть натуральной, физической пощечины.
Простодушно-циничный ответ Андрея был, конечно, верхом бестактности. Да и сама его готовность взять рекомендацию у одного из самых выдающихся тогдашних литературных негодяев была проявлением какой-то особой, я бы сказал, предельной небрезгливости.
Коммунист или челн партии?
Если вспомнить о другой, главной пощечине, которую ему вскоре суждено было получить, – это все-таки был мелкий щелчок. Но и та, главная (это была уже не пощечина, а наповал сразивший его смертельный удар) тоже была прямым следствием той же его готовности считаться с правилами игры, установленными… чуть было не написал – «Софьей Власьевной».
Большой ошибкой эта моя обмолвка бы не была. Но «Софьей Власьевной» у нас именовалась Советская Власть. А на сей раз речь пойдет об особых, более жестких «правилах игры», предназначенных не для всех советских людей, а только для передового их отряда – членов Коммунистической партии.
Однажды, когда речь зашла об Александре Межирове, одобрительно отозвавшись о знаменитом его стихотворении "Коммунисты, вперед!", Борис сказал:
– Но он – не коммунист. Коммунист – я. А он – член партии.
Быть коммунистом и членом Коммунистической партии, стало быть, не одно и то же. Быть может, даже первое со вторым не вполне совместимо. Но вся штука в том, что сам он тоже был членом партии. И – мало того! – к этому своему членству относился более чем серьезно.