Скованные - стр. 71

— Нормально с ним все. Будет. Потом. Заканчивай брыкаться.

Под сильным давлением на ногу кед соскользнул, но вторым упираюсь устойчиво. Возвращаю ногу обратно на край, и в этот момент Дрейк резко сбивает вторую. Теряю твердость и с воплем оказываюсь в машине.

Дверь тут же захлопнулась. Молочу по ней, по окну, хаотично дергая ручку. Безрезультатно.

Гнев кипит вместе с тоскливым воем. Макс, потряхивая головой, оглядывается по сторонам.

Дверь водителя хлопает, а я лишь сильнее бью ладонями по окну.

— Выпусти меня… Макс! — кричу в закрытое окно, пока машина проносится мимо него.

Он услышал. Заметил! Бежит следом, но не так быстро, как авто…

Жалкие всхлипы точно принадлежат мне, как и бегущие по щекам слезы.

Фигура позади стремительно уменьшается, на повороте и вовсе пропала.

Раздирающая боль отчаяния заполняет собой все, до чего дотягивается. Голову повело. Медленно моргаю, видя только размытые очертания перед собой.

Что происходит?

Виски ломит. Перед глазами плывут черные пятна.

11. Глава 11

Голова рассыпается на мелкие осколки. Мне будто безжалостно дробят череп, предварительно не умертвив.

Жмурю закрытые глаза, прижимаю прохладную ладонь ко лбу.

Так чуть легче. На маленькую капельку.

От сухости во рту тянет кашлять, но на это нет сил.

— Воды, — сип на грани слышимости режет перепонки. — Кто-нибудь… Воды, пожалуйста…

Темнота отказывает расступаться. Ни одного воспоминания, ни понимания что со мной.

— Держи.

Знакомый голос. Это радует.

Приподнимаю веки. Изображение расплывается, распознаю очертания бокала в протянутой руке. Сжать холодное стекло удается не с первого раза.

— Приподнимись, разольешь же.

— Я пытаюсь.

— Не вижу, — насмешливо реагирует Дрейк.

— Я пытаюсь мысленно, — голос понемногу возвращается к привычному. — До тела сигнал еще не дошел.

На расплывчатом лице, кажется, появилась усмешка.

— У тебя не так много времени, чтобы прийти в себя. Опоздать на завтрак мы можем, а пропустить его — нет.

Завтрак… а куда делась ночь?

Я ничего не помню. Пустота. Отвратительное состояние «лежать и умирать», и ни одного даже смутного…

Впрочем… Мы вернулись в универ, вышли из машины, встретили Малина…

Все. Дальше обрыв.

Четкость, наконец, вернулась. Дрейк, незнакомая комната…

— Мы не в универе, — голосу недостает твердости, но утверждение и так понятно.

— Ты у меня в гостях.

Заторможенно спускаю ноги с кровати, оглядывая себя.

— Я одета — уже хорошо. Как я здесь оказалась?

— Заехала эффектно — на моих руках, — Дрейк прислонился к серой стене.

На руках… Свежие, местами глубокие, царапины тянутся от кисти до локтя. Я ведь не могла этого сделать, да?