Скиталец - стр. 25

Стевану месяц назад стукнуло сорок, но широкие плечи, грузность и аккуратная бородка с проблеском седины накидывали ещё пару лет. Увалень в быту, на кухне он становился виртуозом.

Сегодня он закончил раньше. Доверив помощнику завершить легендарный суп, Стеван срывает фартук и быстро переодевается.

На улице его застаёт ливень, но Стеван прыгает в спасительный провал метрополитена.

Ему пишет приятельница, с которой у них лет десять назад были мимолётные отношения. Впрочем, они неплохо ладят до сих пор. Подруга упрашивает о встрече и всячески увиливает от прямых вопросов. Разумеется, интервью превратится в допрос про Ярушевского, его близкого друга. Ему сейчас меньше всего хочется поднимать эту тему. По крайней мере, до тех пор, пока он не увидится с одним чрезвычайно неприятным человеком.

Большая шишка этот человек, но встречаются они в дешёвом пабе, где пиво разбавляют, и вместо гренок подают сухарики. Шишка говорит:

– Рад встрече. Пивка?

– Тут гадость, а не пиво, – хмыкает Стеван.

– Интересуешься другом? – сразу к сути переходит шишка.

– Послушай, Стариков, ты под кем там вообще елозишь? – Стеван показывает указательным пальцем в потолок.

– Борзеешь. Я тебе одолжение, а ты мне грубость. Так нельзя.

– Мне бы знать, что ты имеешь реальную власть.

– Просто поверь. Больше у тебя знакомых там, – он тоже тыкает вверх, – больше таких, как я, нет. И не будет. Всех за яйца держат, всех подозревают. Кстати, скажи спасибо, что на допрос не вызвали. Пока что.

– Могут?

– Они всё могут. Но я не дам. – Стариков хлебает светлого пива и причмокивает. И добавляет: – Есть предложение.

– У меня ресторан и пара забегаловок в провинциях. Я не такой уж богатый человек.

– Речь не о взятке. Пойдём.

Они покидают тошнотворное заведение, идут по шумному проспекту и сворачивают в чистенький двор отремонтированной пятиэтажки. Стариков в плаще, Стеван в куртке; ливень перестал, но оба ёжатся от наскакивающего ледяного ветра. Стариков облокачивается на скамейку, закуривает и протягивает пачку Стевану но, получив отказ, убирает её в карман. Затягивается и выдувает клубы плотного дыма, которые тут же разбивает неугомонный ветер. Стариков говорит:

– Добудь мне дервиша, и я оформлю перевод Ярушевского в заграничный госпиталь. Там, конечно, друга твоего внезапно потеряют.

– Звучит фантастично. И задача, и задумка. – Жуёт нижнюю губу, уточняет: – Зачем тебе дервиш?

– Приятно с тобой, Серб, дела иметь: не включаешь дурачка, – посмеивается Стариков, но весёлости в этом смехе ни на грамм.

– Дервиш нужен для экспериментов? Полагаешь, удастся приручить?