Скифская история. Издание и исследование А. П. Богданова - стр. 50

Сразу же по заключении Нимвегенского мира (1679), на время остановившего европейское междоусобие, Россия вновь предприняла энергичную попытку сколотить христианскую коалицию для совместного отражения турецко-татарского наступления в Европе. Не боясь насмешек над «варварами-московитами», не понимающими «европейской конъюнктуры», послы царя Федора Алексеевича в 1678–1681 гг. гнули во всех западных столицах одну линию, твердя о необходимости хоть на время отложить распри и мобилизовать ресурсы, чтобы остановить, а по возможности и «воспятить» наступление басурман.

Добиться этой цели не удавалось вовсе не от недостатка ума и гибкости российских дипломатов, недооценка коих нередко приводила западных политиков к печальным последствиям[200]. Западная геополитическая мысль Нового времени, отягощенная остротой противоречий внутри небольшого европейского региона, еще не пришла к пониманию необходимости стратифицировать международные проблемы по степени их жизненной важности. Россия была вынуждена пойти на крайние меры, чтобы антитурецкая коалиция возникла хотя бы в условиях реальной военной опасности.

Слабость идеи христианского единства, о которой горько посетует в «Скифской истории» А.И. Лызлов, проявилась при первых же после гибели Чигирина переговорах в Речи Посполитой и Империи. В ответ на призыв к христианской совести король Ян Собеский и магнаты нагло потребовали «возвращения» Смоленщины и Малой России, а имперский канцлер попросту отмахнулся от союзного соглашения 1675 г., согласно коему Россия уже провела военную демонстрацию на границах Швеции[201].

Умерить реваншистские настроения шляхты удалось ценой невероятно трудных и многочисленных посольств 1678–1682 гг., причем в ходе переговоров отсутствие вопроса о Чигирине и Правобережье (исключая Киев) сыграло весьма важную роль[202]. Дело в том, что царь Федор Алексеевич и султан Мехмед IV договорились, как мы расскажем ниже, превратить Правобережье в демилитаризованную нейтральную зону (1681), в которой полякам места не было. Воевать в одиночку что с Россией, что с Турцией Речь Посполитая сил не имела. Следовательно, и ее угрозы воевать с Россией не имели смысла. Западный фланг России остался в безопасности.

Спорные проблемы северных территорий, при обоюдной демонстрации неприязни, по потаенному согласию со Швецией были отложены, к вящему успеху трансграничной торговли[203]. Хотя Кардисским миром 1661 г. ни русские, ни шведы не были удовлетворены, экономически он был выгоден обеим странам. Забыть идею войны с Россией шведам помогла и русская дипломатия. Москва укрепляла взаимовыгодные связи с Нидерландами, Данией и Пруссией, которые усердно вынашивали планы антишведской коалиции. Идею коллективной атаки на Швецию подогревала, в том числе в Москве, Франция, недавняя союзница шведов. Идея договора о вступлении России в союз против Швеции, неофициально доведенная до шведских дипломатов, весьма способствовала спокойствию северных рубежей России