Сказочница - стр. 17
И тут смех за калиткой послышался. Голос женский кричит, весельем захлебываясь:
– Глядите-ка, калека-то наша жениха видать завести хотела! Ой, не могу! А парень-то, парень, стоит, как истукан, рот раскрыл! Никогда, знать, такого чуда не видел! Ха-ха-ха!
– Мама, да разве так можно?! – строго прикрикнула девочка рядом с ней. – Прекрати немедленно!
– Так смешно же, дочка! – глупо улыбнулась женщина.
– Ничего смешного тут нет! Как же ты не понимаешь?! – с досадой выкрикнула она, рассердилась, ногой даже топнула.
– Да что ты, Ульяна? – недоумевала женщина.
А девочка уже к крылечку Марусиному подбежала, гневно на парня зыркнула.
– Да что же Вы стоите?! Не видите, помочь человеку надо?!
Но тот и сам уже опомнился, наклонился. Вдвоем они Марусю с пола подняли.
– Уходите теперь, – вновь прикрикнула строгая девочка. – Без Вас теперь справимся. Натворили дел, – с досадой махнула она рукой.
– Маруся, – пробормотал парень, а дальше слов подобрать не мог.
– Уходи, Василий, – не поднимая глаз, сказала ему Маруся.
Он плечи опустил, голову повесил и ушел со двора. У калитки обернулся, а дверь в дом уже захлопнулась.
Егорка сидел, всхлипывал да слезы вытирал, но молчал, не перебивал рассказчицу. А та кивала одобрительно и дальше продолжала:
– Ульяна довела Марусю до кровати, в постель уложила. А та в подушку зарылась, рыдает, всем телом вздрагивает, плечи ее трясутся.
– Ну что ты, что ты, Марусенька?! – ласково сказала Ульяна, гладя ее по волосам. – Не надо так. Успокойся.
– Права мамка твоя, во всем права! Калека я безногая, а голову себе поднять позволила. Вот и поплатилась за это. Так мне и надо!
– Да что ты такое говоришь, Маруся! – возмутилась девочка. – Ты мамку мою не слушай. Она не думает, что говорит. Да и не сердись на нее. Грубовата она. Нет в ней чутья и тонкости, деликатности и понимания. Я и сама ей порой удивляюсь. Она все как будто видит по-другому. Разные мы с ней, – печально вздохнула Ульяна.
Потом спохватилась:
– Ой, да что же я все о себе! Никакая ты не калека. Просто ножки у тебя болят. Так ведь мало ли у кого что болит. Кто-то видит плохо, кто-то слышит. Так что же, всех калеками называть?!
– Не надо меня успокаивать, Ульяна, – все же перестав вздрагивать, ответила Маруся. – Все я про себя знаю, все понимаю. Спасибо тебе. Хорошая ты девочка, – с благодарностью взглянула она на нее.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулась Ульяна. – Уже не плачешь.
– Видела я, как он смотрел на меня. Много плохого я в том взгляде прочитала, – печально вздохнула Маруся. – Разочарование, досада и страх там были.