Сказки летучего мыша - стр. 50
(На самом деле, конечно, сына седоголового в детстве звали иначе. Да и его отец стал именовать себя Юрием Константиновичем Чагиным относительно недавно.)
Размышлял над планом Чагин как раз в доме Шляпникова. Родители Алекса были удалены путем несложной комбинации – и люди седого человека заканчивали обыск дома.
Начальник в их действия не вмешивался, вполне доверяя профессионализму подчиненных. Он искал связи между пятью загадочными точками – и пока не находил.
Допустим, в сердцевину труднодоступной топи легче всего попасть на вертолете… Достать «вертушку» не проблема, и воздушная экспедиция на островок в ближайшее время состоится. Чагин не верил, что в центре болота обнаружится что-то, достойное внимания – но не привык оставлять позади неясности и непонятности.
Но что делать с кастровым озером? Седоголовый уже был информирован о пропавшем там в свое время аквалангисте-спелеологе. Что произошло с ним без малого три года назад? Трагическая случайность? Или обставленное под таковую убийство? Бездонный водоем – удобное место, чтобы скрыть что угодно…
Седой человек привык добывать информацию от людей, привык работать с уликами и вещественными доказательствами. Но масштаб улики-озера оказался для него крупноват.
Казалось, с человеком – со стариком Вороном – будет проще. Но обитатель соседнего угла пятиугольника проявил себя крепким орешком. Признал, что водил знакомство и с Александром Шляпниковым, и с Ермаковым-Козырем. А в давние годы знавал другого Александра – беглого психа Зарицына.
Происходи дело в городе, такое тройное знакомство вызвало бы серьезные подозрения. Но в деревне… Все знают всех, ничего странного.
Чагин верхним чутьем чувствовал: старик знает куда больше, чем говорит. Седоголовый был уверен, что при нужде его люди смогут заставить Ворона ответить на любой вопрос. Беда в другом: что именно спрашивать?
– Закончили, Юрий Константинович, – доложил молодой человек в штатском, нарушив раздумья начальства.
– Пошли, глянем, – тяжело поднялся на ноги седоголовый. Он тоже после визита на «болотце» снял камуфляж и переоделся в костюм. Если бы еще можно было так же снять и повесить в шкаф накопившуюся за последние дни усталость… Годы, годы… Когда-то для него неделю-другую спать не больше трех часов в сутки казалось легко и просто… А теперь… Совсем немного ведь осталось… И – один… Теперь – навсегда один… Вдова-невестка – совершенно чужой человек, внучке два года, и уж она-то в один строй с дедом никогда не встанет… И слава Богу…
Он провел ладонью по лицу, словно стряхивая липкую паутину мрачных мыслей. Вошел в горницу уже прежним – жестким, до предела собранным, напряженным, казалось: тронь – и зазвенит камертонно-чистым звуком.