Сказки для Евы - стр. 32
Даже Ева, хозяйка стола, была немного не в своей тарелке, особенно, если «на посту» стояла тётя Лиля-Большая. Та говорила только приказным тоном: «Не вертитесь!», «Тише!», «Ешьте!», «Жуйте!», «Я сказала, тише!», «Марик, не горбись, сядь прямо!», «Почему руками? Где вилка?!» «Тише, я сказала!», «Когда я ем, я – что?.. Я – глух и нем!»…
«Даже Лёвка присмирел, – огорчилась Ева. – Его совсем не слышно. Ведёт себя, словно, воды в рот набрал… Это на него не похоже…».
Она посмотрела по сторонам, чтобы увидеть за столом брата, но на веранде его не оказалось.
– Вы не видели Кудряшку? – спросила она девочек, сидевших напротив.
– Ещё нет, – ответила Надя Пинкензон.
– А где он? – спросила Элла Боград. – Может, во дворе?
– Один, да? – фыркнула Ева, зная, что Лёвка любит играть в компании
– А может, спит? – предположила Тата.
– Его и в полночь в постель не загонишь. Наверно, в нашей комнате. Пойду, посмотрю. А то будет ныть, что самое вкусное без него съели…
Только Ева собралась встать из-за стола, как на веранде появился довольный Лёвка с невысохшей акварелью в руках.
– Привет, Лёв! – крикнул ему Шурик Холодов, сын дворничихи тёти Зины. – Ты где прятался?
– Я не прятался, – важно ответил Лёвка, – я работал. Рисовал Евке подарок.
– Этот, что ли?.. – заглянул ему через плечо Вова Боград, внук Михаила Менделевича. – А что здесь?.. Каракули какие-то!
– Сам ты каракуля! – возразил Лёвка.
И в этот момент на веранде появилась бабушка Берта – наступила её очередь сменить тётю Лилю-Большую, которая, отдежурив своё, вернулась в гостиную. Увидев внука, бабушка громко запричитала:
– Вэй из мир! («Горе мне!») Какой ужас! Что ты с собой сделал, газлэн?
Праздничный костюм «разбойника» Лёвки, светлый в полоску, с такой любовью сшитый бабушкой, был испачкан всеми цветами красок, отчего любимый внук напоминал собой ходячую палитру.
– Дарю! – поспешно сказал Лёвка, кладя рисунок на стол, возле Евы.
Все дети на веранде замолчали и даже перестали жевать.
На возгласы бабушки Берты прибежала тётя Сара с тётей Идой.
– Что здесь происходит?! – закричали они ещё громче.
– А разве не видно?! – не унималась бабушка. – Посмотрите, что он с собой сделал!
Обе посмотрели и ахнули «Аз ох ун вэй!..», что означало на идиш: «увы и ах!».
На их крики уже бежали дедушка Павел с папой.
– Что случилось?!
– А вы сами не видите! – вопила Берта. – Этот ребёнок сведёт меня в могилу!
– Не кричи на него, Бэтя! – пробовал утихомирить её дедушка Павел.
– Это не ребёнок, готэню, это чёрт знает что! – ругалась бабушка.
– Помэлэх, Берта! – успокаивала её тётя Ида, что означало: «осторожно, не нервничай». – Я сейчас же постираю костюм. У вас есть простое мыло?