Сказание о Луноходе - стр. 21
– Это вы тут, лирики мечтательные, а Фадеев сказал и – сделал, и неважно, чтo я ему приказал. Неважно, понравилось ему мое задание или нет. Я поручаю – он исполняет, это главное. Фадеев не будет, как вы, рассусоливать, сопли жевать! Что обо мне скажут? Что подумают?! Он приказ получил и уже выполняет, порядок поддерживает и меня от пустых дел освобождает. Кто о стране думать должен и меры принимать? Я. Обо всех людях без исключения заботится – кто? Я! Какая на мне за все за это ответственность лежит, знаете?! Что не так – на меня спишут, а вы, как были ни при чем, так ни при чем и останетесь! О вас даже никто не вспомнит! Хари разъели и смотрят! Добренькие. Один я плохой! – все больше раздражался Вожатый.
– Ненавижу этого Фадеева! – скрипел зубами Сергей Тимофеевич. – Все больше у него власти, все больше безнаказанности!
С тяжелыми думами Министр поднялся из-за стола и, тяжело ступая, пошел на второй этаж, в спальню. Задержавшись на лестничном марше, Министр взглянул в окно и увидел, как охрана закрывает ворота, выкрашенные в цвета государственного флага, за которыми только-только скрылись огни серебристого «Хорьха» дочери.
– Уехала к себе, вертихвостка! – Сергей Тимофеевич устало отвернулся.
На другой стороне реки, освещая территорию Юсуповского дворца, вспыхнули сотни уличных фонарей. Министр еще раз вздохнул и, преодолев последний марш, через холл прошел в просторную спальню. В уютной спальне ему всегда становилось легче. Сергей Тимофеевич выпил брусничного морса, заботливо оставленного женой в хрустальном стакане на тумбочке, и начал переодеваться ко сну.
13
В Юсуповском дворце по-прежнему жили военные. Сразу после Победы в этот дворец, с многочисленными вспомогательными зданиями, церковью, колоннадой, оранжереями и театром, заехал Командующий Армией и поселился в тех же апартаментах, что и прежние хозяева.
– Не будем ничего трогать! – устало проговорил он и закрыл за собой дверь.
На главном фасаде дворца появилась бронзовая табличка, где четкими буквами значилось: «Ставка Командующего». Положено. Любое строение в государстве имело информационную табличку, которая сообщала, что в этом здании находится, чтобы никто по незнанию ничего не перепутал. На всех зданиях такие таблички имелись, и на жилых домах обязательно, на них так и писали – «жилой», ставили порядковый номер и буквы, обозначавшие регион и принадлежность.
Во дворце все было под руками – и удобство, и величие, и простор. У Командующего получалось здесь и жить, и работать. Однажды Командующий велел переоборудовать чайный домик, оранжерею и флигель в помещения для приезжающих на доклад военкомов и адмиралов. Причем переоборудовали эти помещения на совесть. Замечательно получилось! Вот, как говорится, круг замкнулся – и Командующему хорошо – в Генштаб не ехать, бензин народный не палить, и военкомам удобно – можно дух после доклада перевести, досыта покушать и как следует выспаться.