Сказание о двух братьях и неведомой Руси - стр. 36

Олег хотел произнести всё весело и легко, будто речь шла о пустяке и плёвом деле, но слова предательски медленно выползали из уст. Он посмотрел на дядю, чтобы по лицу прочитать, что тот думает, не сердится ли. Добродушное выражение глаз дяди Аскольда нисколько не изменилось, и по нему можно было сказать, что он ожидал чего-то в этом духе.

– Как давно ты терзаешься таким решением? Когда задумался об отъезде? – спокойно спросил он.

– Наверное, уже год об этом думаю, но последние события укрепили мою решимость. Оставаться здесь более я не могу, – выпалил Олег, коря себя за то, что соврал со сроком.

Дядя Аскольд улыбнулся мягкой печальной улыбкой, хлопнул своими ручищами по коленям и, опершись на них, резко выпрямился во весь свой огромный рост. Он попросил Светозара присмотреть за затухающими углями в печи и предложил Олегу выйти с ним на прогулку, чтобы всё подробно обсудить:

– Хорошо мыслить я могу только на ногах, да ещё когда свободно дышится полной грудью.

До самого поля они шли молча. Дядя не спеша переваливался с одной ноги на другую, а Олег коротал время, срывая уже набухающие колосья пшеницы, тёр их между ладоней, пока шелуха не отлетала от зёрен, и забрасывал потом в рот, с удовольствием пережёвывая сладкую кашицу. Он хорошо знал, что дядя любил подолгу обдумывать сказанное.

– Когда-то давно я говорил тебе, что не всегда жил и ремесленничал здесь кузнецом. Ногами я порядочно истоптал матушку Русь и потому не в назидание тебе, а как добрый совет, хочу предупредить, что быть одному – это тяжёлая доля и тебе придётся несладко. Проложить свою дорогу по жизни надо, и бороться за это право – долг каждого мужчины. Только вопрос, когда вступить на этот путь, готов ли ты, с кем и как пойдёшь по нему? А бывает, встанешь на перепутье и если свернёшь не туда, дашь слабину, то потом будет очень трудно вернуться назад, – дядя Аскольд чеканил слова в такт своих размеренных шагов, и звучали они, как всегда, убедительно. – Здесь мы пока ещё можем защитить тебя от жестокости и подлости, а уйдёшь – уже нет. Мне будет спокойнее, если ты ещё на пару лет задержишься с нами, возмужаешь и окрепнешь духом. Возможно, ты ещё не готов стать на свой путь и, самое главное, остаться верным своему выбору.

– Дядя, я благодарен за твои слова, ты воспитал меня и всегда переживаешь за меня, но с подлостью, несправедливостью я и здесь сталкиваюсь каждый день. Возьми Радомира и его приятелей. Кто он без покровительства отца? Что за паршивая свора?! Всегда вместе важно разгуливают по городищу и притесняют всех остальных парней просто потому, что некому дать им отпор. Слова им не скажи. Разве это правильно? А то, что меня воевода в дружину не принимает из-за отца? Это ли не человеческая подлость? Бесит, что я ничего не могу с этим сделать, – Олег, дав волю своим чувствам, сорвал пучок колосьев пшеницы и бросил их в сердцах под ноги.