Сказ про Заказ - стр. 20
Первые двести вёрст шли по Кандакану. Сверху, с радиорелейки, Кандакан хорошо виднелся меж гор, сизо-серых, полого и мощно сходящих к реке, а зимник в оторочке отвалов выглядел не по-дорожному ши́роко – как взлётная полоса. В этом году Кандакан сильно заторосило, и зимник пустили поздно – пробивали бульдозерами, сбривали то́рос. И срезанные черенки льдин были вмурованы в полотно и зеленели, как спиленные цельные бутыли, огромные четвертя. И ты нёсся по ним под шестьдесят, замедляясь на буграх и не уставая глядеть на горы по берегам. А они стояли, прекрасные – то длинными грядами, то треугольниками и, если отвлечься от окрестности – казалось, едешь вдоль байкальского берега. Бирюзовые наледи выплавлялись под распадками из ручьёв и, как парафин, нарастали слоями…
Чудны и по-сибирски могучи были горы – белые в складках и штриховке лиственничника. У вершин ворсик совсем беспомощный, в распадках погуще. А полосу берегового скального подножия перепоясывало кристаллической цепью, грубой, слоистой и свирепо заснеженной. Особенно грозный вид был у зимника в Ямбуканском Пороге, где торосняк громоздился по всему руслу особенно мощно и огромно – мешаниной белого с зелёным, торчащими козырьками, плавниками, в то время как берег за ними выглядел как сплошная длинная и почти отвесная гора со скальным поясом посередине.
Под капот летел зимник в продольной и стремительной штриховке, в следах колёс, лучах, уходящих в один, ведомый дали пучок, а по бортам разбегались две грубые стены, два грейдерных отвала, за которыми громоздились торосные горы.
В этот раз Андрей шёл в паре с тёмно-зелёной Серёгиной «дэликой», очень овалистой, высокой, с кучей фар и задней лесенкой на крышу к багажнику. В «дэлике» тряслись пассажиры – тот самый Москаль с приятелями, которые с самого начала взяли курс на гулянку и всё пытались останавливаться, фотографироваться и пить по методу Москаля через трубочки из льдин.
Спарка с таким экипажем вроде бы расслабляла и превращала поход в забаву, но и портила, сводила на нет могучую природу, таинство и труд дороги, да и надоедали остановки, выскакивания до ветру и потрата времени.
Торос отступил, залёг, и дорога пошла по синему пласту льда. «Дэлика» остановилась, вывалился Москаль с коньяком и трубочками, проковырял лёд и попытался выпить из огромной гладухи с криком: «Назар, ты ляж! Ляж и горизонт возьми!» Мощно тянуло простором, синевато вставали горы, и смешным, маленьким казался ножичек в руках Москаля, с игрушечным хрустом ковыряющим лёд. И коньяк в ледяном блюдице гляделся инородно жёлто и жалко.