Скатерть Лидии Либединской - стр. 36

Особенно выразительно прозвучало в устах А.Н. слово «Коминтерн». Он говорил не о России только.

Шли на похороны Маяковского Ю.Н. (Юрий Николаевич. – Н.Г.), Фадеев, В.Герасимова, Муся (Берггольц. – Н.Г.). Я только что вернулся из Ленинграда. Я зашел, простился с телом Маяковского. Потом пошли по Поварской до Арбата. Машина с его телом быстро проехала.

Вале стало холодно, и она сказала:

– Чего мы потащимся? Пошли домой.

И мы вернулись.

Похороны Маяковского. Ю.Либединский и А.Фадеев (второй и третий слева) несут гроб поэта. Апрель 1930

В 1939 году был разговор с В.Звягинцевой[29] об А.Н.Толстом. Т. ездил в освобожденные области и вернулся с большими трофеями. Это вызвало большой шум в московском обществе.

В частности, один букинист при встрече меня спросил:

– Правда ли, что А.Н. привез из Львова фонтан?

– Думаю, что нет. Наверное, выдумка.

– А если выдумка, то тоже здорово, а?

В это время я встретился с В.Звягинцевой, которая тоже слыхала об этом и возмущалась:

– Какое безобразие! Как это наше правительство терпит такие барские штучки!

И т.д.

На это я ответил:

– В кратком курсе истории ВКП(б) написано, что тридцать тысяч помещиков владели Россией. Наша молодежь теперь не знает, что такое живой помещик, так А.Н. дает об этом понятие. Можно себе представить, что было в России, когда тридцать тысяч людей, подобных А.Н., ею управляли.

Однажды мы возвращались в одном вагоне из Москвы в Ленинград после какого-то пленума. Я стоял в коридоре и слышал разговор, который происходил между Т. и Михаилом Козаковым[30]. А.Н.Толстой вернулся из-за границы, и Михаил Козаков интересовался его впечатлениями. В частности, его интересовали сведения о кризисе, происходящем в Европе.

– Я все-таки не понимаю, что это за кризис, как это можно себе представить наглядно?

А.Н. отвечал:

– Вот наглядно: стоят магазины, везде завалено товарами, никто не покупает.

– Почему никто не покупает? – недоумевает Козаков.

– Денег нет! – отвечает А.Н. – Просто ни у кого нет денег.

После этого он лег спать.

Было вскоре после ликвидации РАППа. Шли бурные дискуссии. Был затронут А.Н. Слегка, конечно… А.Н. очень возмутился. Он переселился из Детского Села в Ленинград, снял номер в гостинице и стал готовиться к выступлению на одном из писательских совещаний, которые в эти дни были. Выступил под хмельком, но великолепно.

Припоминают, что кричал:

– Меня хотят лишить огня и воды!

Стенич[31], присутствующий при этом, молитвенно сложил руки и шептал: – Барошка, барин!

1934 год. Помню разговор о плагиате в Детском Селе, мы с ним гуляли вечером.