Скандинавский эпос - стр. 136

Обычно считается, что название «гренландская» перенесено на эту песнь по ошибке со следующей песни. Но ср. прим. к строфе 11.

В нумерации строф отразилась перестановка, сделанная в издании С.Бюгге.

У этой песни совершенно тот же сюжет, что и у предшествующей (см. комментарий к ней), но есть в ней новые детали, некоторые из них совпадают с «Песнью о Нибелунгах» и «Сагой о Тидреке Бернском». Не раз предпринималось сравнение этой песни с предшествующей, так как предполагалось, что оно проливает свет на развитие стиля героической поэзии. «Речи Атли» в два с половиной раза длиннее «Песни об Атли». Распространение произошло за счет увеличения количества речей, введения новых персонажей (жен Гуннара и Хёгни, сыновей Хёгни и т. д.) и новых сцен (сцены убийства Винги и т. д.), замедления темпа действия, повторений, пояснений, размышлений. Хойслер считал, что из всей «Эдды» эта песнь всего больше приближается к эпопее.

«Речи Атли» отличаются от других песен «Эдды» и в других отношениях. Эта песнь выдержана в «размере речей», т. е. строки в ней содержат большее, чем обычно, количество безударных слогов. Язык ее то прозаичен, то напыщен. Сеттерхольм объясняет это тем, что поэт с ограниченным запасом слов пытался сочинять в пышном размере. Наконец, в песни есть реализм, необычный для песен «Эдды». В ней проглядывают черты исландского (или гренландского?) быта: долгий переезд по морю, фьорды, белый медведь, комическая сцена с поваром, препирательства между мужем и женой, немногочисленность челяди и дружины (у Гуннара и Хёгни всего десять человек, а у Атли – тридцать), поездка на тинг и т. д.

Песнь обычно считается поздней. Фрис относит ее к XII в. и предполагает датский или нижненемецкий прообразы. Раньше песнь относили к XI или даже Х в.

Многие считали, что песнь названа «гренландской» потому, что она действительно создана в Гренландии, и ссылались на белого медведя в строфе 18, длинный переезд по морю и т. п. Другие предполагали, что песнь появилась в Гренланде – области на юго-востоке Норвегии. Но возможно, что она возникла в Исландии.

Скачки в нумерации строф объясняются тем, что С.Бюгге предполагал в этих местах пропуски.

Большая часть этой песни представляет собой обзор прошлого в форме монолога героини, т. е. героическую элегию. Эту песнь поэтому называют также «Предсмертной Песнью Гудрун». Ситуация в ее начальных строфах совпадает с начальной ситуацией в «Речах Хамдира» (см. комментарий к этой песни). Обычно предполагают заимствование из «Речей Хамдира». Однако возможно, что сходные строфы в этих двух песнях восходят к одному источнику, но сохранились в разных устных традициях. Элегическая часть песни отличается большим лиризмом, и в ней есть черты, характерные для народных баллад. Песнь обычно считается поздней.