Скандинавский эпос - стр. 124

Споры вызвало отношение песни к язычеству. В последнее время господствует мнение, что она возникла в языческую эпоху (в Х в.) Сюжет песни имеет много фольклорных параллелей, а сама ее форма, по-видимому, отражает обучение учеников жрецом и восходит к ритуальному диалогу, в котором симметричность вопросов и ответов и их нумерация («дай первый ответ», «второй дай ответ» и т. п.) являются мнемотехническими приемами. Совершенно иначе воспринимал эту песнь Хойслер (а до него Ессен): он считал, что она возникла в христианскую эпоху и была созданием какого-то собирателя древностей, предшественника Снорри Стурлусона. Христианская вера якобы потому и терпела подобные песни, что в них не было никакого «практического» язычества. Однако каких-либо явных следов влияния христианства в песне тоже нет.

Фрагмент песни сохранился также в рукописи АМ 748, а несколько строк – в «Младшей Эдде».

Эта песнь имеет то общее с предшествующей, что ее основное содержание – различные мифологические сведения, сообщение которых мотивируется в обрамляющем рассказе. Но только здесь обрамление – в прозе, а основная часть состоит не из вопросов и ответов, а из монолога Одина (Гримнира). Обрамляющий рассказ о двух братьях известен также из «Истории лангобардов» Павла Диакона (VIII в.) и имеет параллели в «Илиаде» и в сказках разных народов. Мифологические сведения, сообщаемые в основной части, очень разнообразны: здесь и перечень жилищ богов, и описание Вальхаллы и ее обитателей, и перечень рек, и перечень коней асов, и описание ясеня Иггдрасиль и его обитателей, и сведения о сотворении мира, и перечень имен Одина. Очевидной внутренней связи, да и связи с обрамляющим рассказом, во всем этом материале как будто нет, и это доставило много хлопот толкователям. Песнь и в метрическом отношении не единообразна. Делались попытки восстановить песнь в ее «первоначальной цельности» и с этой целью устранялись как интерполяции все строфы, не имеющие отношения к основной фабуле (до сорока строф из сохранившихся пятидесяти четырех!) М.Ульсен был первым, кто истолковал «Речи Гримнира» как единое целое в том виде, в каком песнь сохранилась. Мифологические сведения, сообщаемые Одином, он посчитал галлюцинациями, вызванными пыткой, а перечни имен – заклинаниями. Таким образом, ситуация оказывается близкой к камланию шаманов (см. прим. 115 к «Речам Высокого»). Фрис признает, что в «Речах Гримнира» строфы с мифологическими сведениями и перечнями имен играли важную (магическую) роль, но он устанавливает в песне переплетение двух первоначально самостоятельных фабул. Крапп связывал рассказ, обрамляющий песнь, с обычаем сжигать колдунов и ведьм и соответствующим бродячим сюжетом.