Скачок. Психология духовного пробуждения - стр. 32

Для некоторых мистиков это был завершающий этап развития, но для других – согласно исследованиям Андерхилл – вслед за просветлением наступала четвертая стадия, «темная ночь души». Это стадия опустошенности и отчаяния, когда мистик ощущает, что Божественное его покинуло. Как сказал Майстер Экхарт, «Между Ним и нами воздвиглась стена» [13]. Мистик ощущает себя духовно опустошенным, его переполняет чувство беспомощности и неприятия себя. Однако эта «темная ночь» на деле является лишь новым этапом очищения, когда душа полностью опустошает себя, чтобы обрести способность к единению с Божественным.

Если мистик преодолевает эту Темную Ночь, он переходит на завершающую стадию своего духовного пути – стадию Единения, или «обожения». Теперь он уже не просто постоянно видит Бога в этом мире – как это происходит на этапе «пробуждения» или «просветления», – но становится един с Богом. Душа его обретает единство с основой реальности (или с «божественностью», как называл это Майстер Экхарт), что означает также и единство со всем космосом. Отдельного «я» больше не существует. Личность мистика теперь объемлет собой мир.

Все это указывает на то, что идея единения с Богом лежит в основе христианской мистической традиции – точно так же, как в каббалистике и хасидизме. Существует даже христианский текст XIII века под названием «Прилепление к Богу», который использует в точности те же термины, что и «Зогар». Согласно этому тексту, через любовь к Богу мы можем «влить себя» в Его сущность и раствориться в Нем. Иными словами, любовь к Богу может привести к тому, что мы сами трансформируемся в Бога. Майстер Экхарт также рассказывал, каким образом любовь к Богу позволяет нам «войти» в Бога, а затем «познать Его, как Он есть» [14]. Испанский мистик святой Иоанн Креста в подобном же ключе говорил о «духовном браке» с Богом, когда мы живем в «сумрачном безмолвии» и в то же время «наполнены светом и музыкой небесной» [15].

Тут следует подчеркнуть, что в данных случаях христианские мистики (равно как и иудейские) не говорят о мимолетных проблесках единства (хотя и их они, конечно же, тоже описывали). Они говорят о пробужденности как постоянном и стабильном состоянии бытия. Иными словами, они описывают состояние наподобие сахаджа-самадхи, когда человек в своей повседневной жизни неизменно сохраняет единство с божественным началом. Эвелин Андерхилл упоминает примеры святой Екатерины Генуэзской и святой Терезы Авильской, которые жили в «нерушимом сознании» божественного и в то же время вели чрезвычайно активную повседневную деятельность, участвуя в жизни общества. Замечательное описание этого состояния непрестанного «созерцания» (или