Синтез двух систем познания академика Раушенбаха - стр. 15
Этот рассказ Борхес написал в 1951 году в Буэнес-Айресе. Он был переведен в нашей стране, видимо, в 1980-х годах. Знал ли его Борис Раушенбах? Нам неведомо. Но его интуиция движется очень близким путем. Для него такой «метафорой» был образ пространства. Единственное, чем российский ученый мог бы дополнить этот борхесовский ряд интерпретаций, – так это более оптимистический взгляд физика, работавшего не просто с космосом, но обеспечивающего полеты человека в космос и подготавливавшего человеческое освоение космоса.
В искусстве Раушенбах увидел тот же космос, который он изучал как физик, но только теперь он его рассматривал не через линзы телескопов, а как он отражается в человеческом взгляде, преломляясь в человеческом сознании, и потом при помощи кистей и красок переносится на холст, на бумагу, на стену, на доску. И в каждую эпоху человек видел этот космос по-своему, то приближая его, то удаляя, то обожествляя, то очеловечивая.
И.К. Языкова,кандидат культурологии
Из работ академика Б.В. Раушенбаха
Автобиографические фрагменты
Я довольно редкий экземпляр царского еще «производства»: родился до революции. Отец был мастером кожевенного дела на петроградской обувной фабрике «Скороход», мать – домашняя хозяйка. Жили мы прямо в служебных корпусах «Скорохода» возле Московских ворот, я и родился в доме, который окнами упирался в эти ворота.
В двадцать пятом году мы уехали из «скороходовских» корпусов, все эти здания были переданы фабрике, и там устроили какую-то контору. Но жилищной проблемы в городе тогда не существовало, пустовала масса квартир, и мы выбрали одну из возможных. Жил я потом, можно сказать, окнами на Исаакиевскую площадь. Замечательное место. И ходил в школу, соответственно, по Мойке. А потом в институт. До тридцать седьмого года, пока не уехал в Москву.
В те годы в Петрограде было несколько немецких школ: Петер-шуле, лютеранская, наиболее известная; Аннен-шуле, католическая, и реформатская – Реформирте-шуле. Я как раз учился в реформатской. В свое время они были конфессионально обусловлены, но потом это исчезло. Ко времени моей учебы оставалось только две – Петер-шуле и наша школа. Там были немецкие отделения, замечательные тем, что все преподавание шло только на немецком языке, но учились там и русские, и евреи, немцев в классе было не больше половины. И это естественно, это было правильно: родители стремились, чтобы их дети знали еще какие-то языки, кроме русского.
Поскольку отец мой был с Волги, а мать из прибалтийских немцев, дома мы разговаривали и по-русски, и по-немецки, как придется. Мне точно известны мои корни: предок мой пересек границу в 1766 году по приглашению Екатерины II. Тогда за каждую немецкую семью Екатерина выплачивала человеку, который организовал переселение, некоторую сумму. Как известно, бухгалтерские книги хранятся вечно, вот они и сохранились, и каждый немец, в свое время пересекший границу, известен по имени. Карл-Фридрих Раушенбах… Мой прапрапрапра… – не знаю, сколько, дед. Больше того, у меня хранится копия свидетельства о его браке. Царица Екатерина хотела, чтобы в Россию приезжали семьями. И все молодые люди, которые хотели рискнуть на такое путешествие, должны были срочно жениться. И Карл-Фридрих женился перед посадкой на корабль.