Синдбад - стр. 9
С трудом воздев себя на ноги, Синдбад доковылял до серебряного кумгана3, стоявшего на прикроватном шестигранном столике с резными ножками, и вдоволь напился. Потом приблизился к неплотно прикрытой двери и осторожно выглянул наружу сквозь узкую щель.
В чайхане и около нее собралось, казалось, полгорода. Все удрученно качали головами, глядя на несчастного чайханщика, бившегося в руках двух эмирских стражников, державших длинные копья. На Махмуде не было лица. Он пытался оправдываться, но стражники его не слушали, застыв в ожидании указаний своего начальника – громилы в кольчужной рубашке, в металлическом шлеме с шишкой и с кривой саблей, заткнутой за пояс. Тот ковырял в носу, брезгливо морщась на распластавшегося перед ним пленника.
– Поверьте, господин стражник, я не пил, Аллах тому свидетель! Я вчера сильно устал и прилег поспать на свежем воздухе!
– Э, от тебя несет, как из винной бочки! – не поверил главный стражник. – Старый лгун, ты еще запираться вздумал и оскорблять своим лживым языком светлое имя Аллаха?! Тащите его!
Двое стражников подхватили несчастного Махмуда под мышки и потащили за собой. Обмякшие со страху ноги чайханщика волочились по деревянному полу. Он верещал, одурев от ужаса, и уже не помышлял ни о каких оправданиях. Народ расступался перед стражниками, пропуская их к лестнице.
До Синдбада наконец начал доходить смысл происходящего. Вероятно, утром Махмуда кто-то из ранних посетителей заметил дрыхнущим на топчане. Махмуд храпел и распространял вокруг себя отвратительную вонь перегара, а добропорядочный мусульманин, вместо того чтобы поднести несчастному рассольчику или водички, поспешил доложить куда следует о вопиющем нарушении Корана. Дальше все было ясно и без объяснений.
Синдбаду почему-то стало жаль жадного пройдоху-чайханщика – ведь именно он напоил его до такого состояния.
Вопли Махмуда доносились уже издалека. Народ постепенно расходился. Некоторые пошли следом за стражей – этим было крайне любопытно, чем-то закончится история с пьяным чайханщиком, презревшим заповеди Корана.
Когда чайхана опустела, Синдбад выбрался из комнаты Махмуда, наскоро прополоскал рот, потом нашел на кухне яблоко и сгрыз его. В корзине с фруктами обнаружился еще и лимон. Синдбад выдавил из него сок в рот, поморщился. По идее, должно перебить запах. Догнав толпу, следовавшую за стражей, Синдбад пристроился в ее хвосте, стараясь на всякий случай держаться как можно дальше от людей.
Чайханщика приволокли к дому городского судьи – толстому проходимцу с вечно бегающими круглыми глазками. Этот судья трактовал закон исключительно по подношениям, и к нему старались не обращаться без особой на то веской причины. Но здесь и без подношений все было ясно как день. Чайханщика втащили в дом судьи по высокой каменной лестнице и бросили у самых ног необъятного телом хозяина дома, вкушавшего в тот момент утренний плов. Жирными, словно сардельки, пальцами судья загребал очередную порцию риса с огромного блюда, которого хватило бы на десятерых голодных людей, приминал и отправлял в разверстый рот, обрамленный толстыми губами, перемазанными маслом.