Символ веры - стр. 11
Тот натянул вожжи. Коренник, остановленный на полном ходу, всхрапнул и запрокинул заиндевевшую морду.
– Слышь, Никишка, – приподнимаясь в санях, проговорил Лешка. – Никак сицилисты гуляють? Вон и городовые ходят. Ясное дело!
– Хрен с имя! – лениво выругался старший брат, подтягивая сползшую с ног медвежью полость. – Поехали!
– Да погодь, посмотрим, – протянул Лешка, выбираясь из саней. – Архангелы-то вон как шебутятся… Не ндравится, видать. Ходют туды-сюды…
Сидящая в санях закутанная в белую пуховую шаль женщина выпростала из муфты узкую кисть и, вытянувшись, провела кончиками пальцев по плохо выбритой Лешкиной щеке.
– И охота тебе, Лешенька? – играя голосом, проворковала она. – Поедем лучше пить шампанское!
– Сичас, Манюня, – отстранил ее руку Лешка, всматриваясь в стоящего на крыльце высокого мужчину в расстегнутом пальто, который, ломая спички, никак не мог прикурить. Спичка наконец вспыхнула и Лешка хохотнул, тыкая брата в плечо:
– Знакомая личность! Пристяжной Новониколаевский! Ей-богу, ен!
– Где? – недовольно пробурчал Никишка.
А Манечка при этих словах встрепенулась и выглянула из саней, но тут же, узнав Озиридова, отпрянула.
Никишка вспомнил Чуйский тракт, крытый двор кержака Евсеева, направленный на него ствол револьвера, дележ денег, вырученных от продажи федуловского чая… Вспомнил и не захотелось ему встречаться с присяжным поверенным.
– Ну его, подлюку, к шутам! – с обидой бросил он. – Едем!
– Правда, Лешенька, зачем он тебе нужен? Поедем, поедем скорей! – бойко подхватила Манечка.
Лешка высморкался в снег, тыльной стороной ладони утер свернутый набок нос и, сойдя с саней, лениво направился к Железнодорожному собранию.
Ромуальд Иннокентьевич, нервно затягиваясь папиросой, увидев перед собой ухмыляющуюся физиономию Зыкова, остолбенел. Наслаждаясь его растерянностью, Лешка, осклабившись, пропел:
– Здрась-те-е! – и, заметив, как Озиридов стрельнул глазами в сторону городовых, дурашливо развел руками: – Не извольте беспокоиться, господин пристяжный. Мы же не злодеи какие. Честные торговцы, у кого хошь спросите. Хошь у энтого архангела, ен завсегда мясцо в нашей лавке берет, не жалеем для служивых лучшего куска! Так что вы не сумлевайтесь. И вообще, кто старое помянет, тому глаз вон.
Все еще настороженно Озиридов проговорил:
– Ну, здравствуй, Алексей Зыков…
Лешка хитро прищурился:
– Вроде вы на сицилиста не похожи, а тоже оттедова… Ишь как славно поют…
Лицо Ромуальда Иннокентьевича, еще не забывшего обидных выражений и выкриков, невольно скривилось.
– Марсельеза, – почти не шевеля губами, отозвался он.