Симфония мостовых на мою голову - стр. 5

– За нашу 1001-ю группу! Номер нашей параллели выделили достойный, и носить его будем гордо! – Парень обнимал Стаса и хохотал.

Мы забились в уголок кафешки, но всё равно заняли почти весь зал «Бургер Кинга». Кормили нас реально на отлично. Особенно наггетсы удались.

Собралась хорошая компания, не без душнил, конечно, учитывая, что тот же Хворь сидел в углу насупленным мухомором. Не вонял, и ладно. Должен же кто-то быть занудой среди веселых и находчивых, без фона теряется передний план.

Белоусов – кажется, его звали Аркадий, – расписывал сидящей рядом с ним провинциалке о своих достижениях на футбольном поле. Девушка приехала из какой-то деревни и совсем ничего не знала о жизни большого города, зато сверкала короткой юбкой и кофточкой в зелёную клетку. Звали её Света.

– А почему тебя называют Бомж? – с восторгом спросила она. Аркаша даже приосанился:

– Я фанат «Зенита», нас всех так называют. А вот болельщики «Спартака» – Мясо. Усекла?

– Да, а когда вы дерётесь, получается фарш?

Так, с «самыми умными» определились.

А вот красоткой группы была выбрана, увы, не я, а Ольга – пышногрудая блондинка, в чьи буфера я бы тоже с удовольствием углубилась. В смысле пощупала – не накладные ли. А можно уже в восемнадцать делать пластику груди? Не рано? Губёхи она свои явно поднакачала.

Мне не завидно, я за натуральную красоту.

Потому что ненатуральная не всем по карману.

Стас рядом со мной заржал:

– Ты потише думай, а то прилетит от новой королевы параллели или её воздыхателей.

– Так я ж исключительно в хвалебных целях! – шепнула, пнув друга локтем под рёбра. И дня не прошло, а он уже короновал эту Олю. – Между прочим, это не её настоящий цвет волос.

– Так у тебя тоже! – Стас икнул, опрокинул на себя стаканчик с пивом и, чертыхнувшись, убежал в туалет. Отмываться.

А я подползла к старосте, чтобы проверить, не издох ли он в своём уголочке. Уж очень притих и даже первый стакан не допил. Непорядок. На празднике весело должно быть, а не мутно.

Давид сидел, облокотившись на стену, и закатал рукава, являя миру достаточно тощие конечности и дорогие часы на запястье. Пиджак его аккуратненько висел на вешалке возле соседнего дивана. Староста первые полчаса вечеринки брезгливо протирал стол вокруг своего стакана, потом руки и, кажется, до сих пор не желал прикасаться ни к чему в этом скромном заведении.

Давид уже нашёл собеседника, вот только я не поняла сначала, на кого он так ожесточённо ругался. Даже пригляделась, но Хворь шипел в пустоту:

– Ну и пусть чертыхается. Мы не уйдём. Да прилично себя ведём. Отстань. Я тебя не слышу. Не слышу!