Сила басурманская - стр. 40
И все недоброе встает.
А. С. Пушкин
– У-у-уру, уру, уру… – то ли ворчал, то ли пел шаман, долбя в огромный легкий бубен и обходя белый шатер Тандыр-хана.
За камлающим старцем в вывернутой наизнанку медвежьей шубе шествовали два ученика, дымившие тлеющей паклей из нарочных трав. Воняло ужасно. Наверное, чтобы едкий запах долетел до духов, к которым взывал шаман.
Раскатисто бабахал бубен, звенели обереги на руках, поясе и ногах камлателя.
В шатре третьи сутки безвылазно молился великий хан. Точнее, должен был.
На самом же деле Тандыр не утруждал себя разговорами ни с Великим Небом, ни с духами предков. Это дело шаманов. Он крепко думал, обильно ел и пил, а также хорошенько спал. Шум, производимый камлальщиками, не беспокоил хана, ибо в первый же вечер он изобрел… беруши. Два кусочка кошмы в ушах – и порядок.
Конечно, не хватало в компанию какой-нибудь жены или наложницы пособлазнительнее, но тут уж пришлось потерпеть – нельзя разочаровывать подданных, искренне верящих, что вождь беседует с духами.
Тандыр-хан в потустороннее верил, только странной верой. Он полагал Великое Небо слишком занятым, чтобы общаться с людьми, даже такими великими, как он – повелитель степей. Не надеясь на сверхъестественные защиту и вразумление, циничный мангало-тартарин решил обойтись собственным рассудком, без духов.
У духов были иные планы.
В последнюю, третью ночь, когда хан метался в постели, обливаясь потом и постанывая, он очутился где-то в тягучей темноте, где было намного жарче, чем наяву.
Мрак клубился у ног, уползая в бесконечную глубину, и вместе с тем Тандыр (почему-то абсолютно голый) чувствовал, что находится в странной юрте. Входной полог был задернут, но от него так и дышало неимоверным зноем. Даже не зноем – невидимым пламенем. Языки тьмы лизали мокрое и липкое тело мангало-тартарина, опаливая брови, бороду, тонкие косицы.
Различая оттенки здешнего неестественного мрака, Тандыр-хан ощущал чье-то присутствие. За пологом кто-то был. Кто-то могучий и страшный. Наконец сотканный из густой черноты полог зашуршал, откинулся, и вождь степняков узрел еще более темную фигуру.
Сначала Тандыр-хану казалось, что перед ним высокий человек, потом силуэт стремительно расплылся, и в очертаниях угадался то ли дракон, то ли ящер. Степняк моргнул. Вновь человек!
Густая тьма не собиралась замирать. Хан видел, как меняется облик незнакомца. То он становился шире в плечах, то шея неестественно удлинялась и принималась змеиться, то возникал хвост, но мгновением позже Тандыру являлся силуэт большого багатура.