Сиделка - стр. 29
Времени у меня было немного. Кто знает, как надолго хватит действия настойки? Обычно я могла с точностью до минуты предсказать, когда пациент очнется, но этот случай был слишком тяжелым, и сложно было делать какие-либо прогнозы.
Не медля больше ни секунды, тщательно протерла руки обеззараживающей настойкой и принялась за перевязку. Работа была привычной – снять старые бинты, промыть раны, осушить их, оросить раствором апеса, обработать края, заложить в полость вытяжку из крапеня и перевязать. Со второй ногой мне пришлось повозиться. Там понадобилось ставить дренажи и откачивать гной.
Время шло, гора грязных, окровавленных бинтов и салфеток росла, а раненый лежал, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Я закончила почти со всеми его ранениями, оставалось только лицо.
Кинув взгляд на наручные часы, едва слышно выругалась. Действия настойки надолго не хватит, нужно было поторапливаться. Понять бы еще, что не так? От ран ощутимо веяло холодом, и это было явным признаком того, что в них попала какая-то магическая дрянь.
Я наклонилась над графом, чтобы удобнее было срезать повязку, но в этот момент крепкая рука ухватила меня за шею и сжалась, лишая воздуха.
– Отпустите! – придушенно прошептала я.
– Тебе не удастся меня добить, ресово отродье! – рявкнул Горн. – Говори, кто тебя послал?
Хватка у мужчины, несмотря на все его раны, оказалась сильной.
– Я всего лишь сиделка, милорд, – с трудом пробормотала в ответ. – Меня привел к вам лорд Каллеман.
– Сиделка?
В голосе Горна послышалось недоумение. М-да… Похоже, мужчина еще не отошел от действия настойки. Но каков? Силен. И не скажешь, что при смерти.
Горн разжал руки и откинулся на подушки.
– Я промыла и перевязала ваши раны, – потирая шею, отчиталась о проделанной работе. – Осталось сменить повязку на лице, и вы сможете отдохнуть.
Больной напряженно, сквозь зубы, выдохнул, но ничего не сказал.
– Нужно будет совсем немного потерпеть. Я постараюсь сделать все быстро.
Я говорила ровно и спокойно, стараясь не нарушить хрупкое «перемирие».
– Что за дрянью ты меня опоила? – глухо спросил раненый.
– Это не дрянь, это касильская настойка, милорд.
Горн ничего не ответил. Он плотно сжал губы, чтобы не застонать, когда я снимала последний слой бинтов. Повязка присохла, и мне пришлось ее отмачивать.
– Что там? – не выдержав, через силу спросил он.
– Не так страшно, как можно было ожидать, – уверенно ответила я.
Нет, вид воспаленных, заплывших гноем век не внушал оптимизма, но говорить об этом больному мне не хотелось.
– Не ври! – повысил голос мужчина.