Шут императрицы: Дело государево - стр. 24
Балакирев был высокого роста, как в России говорили, статей гвардейских, широкоплечий, могучий богатырь. В этом они с Мира были похожи. Они не были карлами или уродцами. Это были шуты особого рода.
– Садись и угощайся, Петро! Водку пьешь ли?
– Мошно, – по-русски произнес Мира.
– Можно, можно. А то вино какое питие? Государь Петр Великий токмо водку жаловал. И говори по-немецки.
– Но мне нушен практик!
– Ничего, язык русский, хотя и сложен, но со временем освоишь его. Давай по первой.
Они выпили по чарке водки.
– Видал тебя в деле, молодец. Видал. Далеко пойдешь при нашем дворе. Это я, Балакирев, говорю тебе. А я знаю, что говорю.
– У вас у русских странные обычаи, так не похожие на наши. И мне трудно вас понять, – по-немецки ответил Мира.
–Да все ты понял, парень. Не прибедняйся. Вон как карьера твоя при дворе поперла. И покровителя ты себе хорошего подобрал. Граф Бирен большую силу при дворе императрицы имеет. Но многие его падения жаждут. Слишком многие.
Они снова выпили.
– А кто твой покровитель при дворе? – напрямик спросил Мира.
– Много знать хочешь. Не такой пьяный Ванька Балакирев чтобы с двух чарок проболтаться. Да и перепить меня тебе не под силу. Или думаешь, что я тебе все свои тайны выскажу вот так просто?
– Нет. Я знаю, что дело имею с умным человеком. Да и не выведать тайны я пришел. Мне нужен союзник при кувыр коллегии. И я выбрал тебя.
– Меня? – усмехнулся Балкирев. – И кто тебе сказал, что я стану таким союзником?
– Да ведь я одинок при дворе среди шутов и группировок придворных. А граф Бирен, хоть и могучий покровитель, но окружение шутовское мне знать надлежит.
– Ты уже понял, что такое кувыр коллегия при дворе нашем, Петер? – спросил Балакирев, снова разливая водку. – Поняли ли, какая сила в ней?
– Немного понял. Влияние на императрицу шуты большое имеют.
– Вот именно. При государе Петре Великом такого не было. Тот также шутовство любил, но не так как нынешняя государыня.
– А тебя, Иван, недавно палкой Рейнгольд Левенвольде побил. Так ли это?
– Побил. Меня многие бьют. На язык я не воздержан. Но Левенвольде я трепал и трепать своим языком буду. А спина моя крепкая и многое выдержит. Да и платил мне этот самый Рейнгольд чаще чем бил меня.
– Много ли чести языком его трепать? – усмехнулся Мира.
Они снова выпили. Балакирев понял, что этот новый шут пришел с чем-то конкретным.
– Неужели у тебя что-то иное на думке есть? Ты, я слыхал, кинжалом владеешь? И хорошо владеешь.
– Да. И не только кинжалом, но и шпагой. Однако, сейчас мы своими шутовскими методами станем действовать.