Шут герцога де Лонгвиля - стр. 20
Затем он спрятал подарок обратно в карман. И вовремя.
Дверь отворилась, вошел слуга и равнодушным тоном сказал:
– Господин герцог хочет вас видеть.
– А зачем? – спросил Анри.
Слуга ничего не ответил, поэтому молодой человек вынужден был проследовать за ним в полном неведении.
Они прошли по узкому коридору, поднялись по винтовой лестнице, преодолели несколько комнат и переходов, тускло освещенных маленькими окошками, и остановились перед тяжелой дверью из красного дерева. Слуга отворил ее и Анри вступил в незнакомый зал, – так молодой человек назвал его про себя. «Незнакомый зал» оказался спальней герцога.
В просторной комнате, обставленной изысканной мебелью, на великолепном мягком ковре стояло кресло, в котором восседал сам владелец всей этой роскоши – герцог де Лонгвиль.
Увидев его, Анри тут же склонился в глубоком поклоне.
– Подойди ко мне, – раздался властный бархатный голос.
Анри несмело приблизился.
– Оставь нас одних, – приказал герцог слуге, и тот послушно закрыл за собой дверь. – Я очень рад, что ты воспользовался моим предложением… – казалось, герцог был доволен не только собой, но и каждым словом, которое ронял на этот мягкий ковер. – Теперь давай знакомиться ближе. Расскажи о себе.
Этот вопрос немного смутил молодого человека, но, несмотря на непонятно откуда взявшуюся робость, он ответил:
– Мне известно о себе немного, разве только то, что все привыкли звать меня Анри, а родители мои были актерами.
– Это уже кое-что. Но ты сказал «были». Их что, нет в живых?
– Да, я их даже не помню.
– Это прекрасно! – по лицу герцога растеклась счастливая улыбка.
В этот миг он показался юноше каким-то хищным зверем, запускающим когти в жертву и получая от чужих мучений неслыханное удовольствие.
– Дело в том, – продолжал герцог, – Что я собираюсь взять тебя к себе не на год, не на десять лет, а навсегда…
– Я не могу обещать вам… – Анри чувствовал, будто его окатывают с головы до ног ледяной водой: он вдруг осознал всю обреченность своего положения.
– А мне не нужны твои обещания, голубок, – улыбнулся герцог. – У меня все поступают так, как я этого хочу. Да в конце концов, не истязать же я тебя здесь буду!
«Кто вас знает!» – подумалось Анри.
– Тебе понравилась твоя комната?
– Да… благодарю, но…
– У тебя есть возражения?
– Только по поводу кровати…
– Ах да! Ты прав, – герцог снова улыбнулся. – Кровать будет заменена. А теперь взгляни, – он указал на стену.
Анри посмотрел в указанном направлении и увидел небольшую картину, выполненную маслом и заключенную в овальную позолоченную раму. На картине был изображен горбатый человечек в пестром костюме, нелепых красных башмаках и в головном уборе, украшенном бубенцами. Всю безвкусную пестроту изображения дополняла поза горбуна: правая рука и нога подняты, а ужасное одноглазое лицо смотрело прямо на зрителя. Через немногочисленные желтые клыки из открытого рта свешивался на бок тонкий красный язык, по цвету совпадающий с алыми башмаками. Хищный нос непомерной величины, клочковатые брови и торчащие уши довершали ужасный облик. Казалось, что горбун вовсе не одноглаз, а просто подмигивает Анри.