Штык ярости. Том 4. Пожар Парижа - стр. 26
– Ну, конечно, кто же еще кроме тебя, черного колдуна, сквозь вражеский строй без царапины пройдет?!
– Вам также долгие лета, жизни, ваше превосходительство, – ответил я, придерживая Смирного, рвущегося скакать дальше. – Его светлость князь Суворов приказал совершить дальний обход по флангу и напасть на тылы неприятеля.
Денисов кивнул и ответив:
– Слышал я уже это, мои казаки передали. Ты бы поменьше сам по вражьим тылам ездил, бедовый, не ровен час, без головы останешься, – поскакал дальше.
Ну что же, и вам спасибо на добром слове. Я огляделся, обнаружил, что снова остался совершенно один, а вся кавалерия умчалась дальше и поехал обратно к командному пункту с чувством отлично выполненного долга.
Ехать обратно пришлось дольше, чем сюда. Битва уже давно перешла черту, за которой произошли решающие события. Наши пехотные полки держались стойко и дали отпор как французским гренадерам, так и драгунам, яростно атаковавших их позиции. Иногда наша пехота переходила в контратаки, потому что не была приучена Суворовым стоять на месте и смотреть, как ее обижают.
В это самое время наша кавалерия смогла, наконец, разобраться с конными егерями и рассеяла их, обратив в бегство. Сразу после этого гусары и казаки напали на тылы французской армии, увязшей в боях с пехотой.
Я наблюдал за этим превосходным маневром со стороны, проезжая кромкой леса. Тыловой удар нашей кавалерии решил исход битвы и я видел, как французы, сопротивляясь нашествию, начали постепенно отступать с поля битвы. К тому времени у них почти не осталось конницы, а та, что была, еще загодя умчалась в беспорядке.
Таким образом, к полудню, битва была почти завершена. Пехота наша заняла всю равнину, а французы организованно отступили на запад. Наши гусары и казаки пытались преследовать их, но даже будучи разбитыми, враги сражались, как львы и яростно огрызались на попытки обратить их в бегство.
Недоумевая, почему Суворов не организует за ними более активное преследование, я ударил Смирного пятками и поскорее поскакал к главнокомандующему. К Суворову я приехал только около четырех пополудни, с трудом найдя его среди передвигающихся войск.
Первым меня увидел адъютант Кушников и улыбнулся.
– Долго изволили пропадать, господин хороший. Отвар целебный да пахучий готовил, чтобы мигрень унять?
– По полю за мотыльками гонялся, – ответил я. – Пыльцу с цветов собирал. Чего это тут творится? Кто приехал?
Я указал на группу всадников, окруживших повозку Суворова. Сам генералиссимус сидел в ней и слушал высокого молодого человека, стоявшего перед ним с письмом в руке. Вокруг стояли также стояли генералы и полковники, тоже внимательно прислушиваясь к словам незнакомца.