Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий - стр. 78

Однако концепция вооруженного восстания, которой придерживался Шри Ауробиндо, и его готовность к этому шагу представляли собой две совершенно разные вещи. Он выступал за вооруженное революционное восстание по всей Индии, но в точно определенный момент, на подготовку которого может уйти еще тридцать или больше лет; то же, чем занимались тогда некоторые группы экстремистов, попросту было ребячеством, например, избиение судей, покушение на отдельных должностных лиц и тому подобное. Позднее эти действия оборачивались актами терроризма и бандитизма. Однако в качестве частичного оправдания деятельности экстремистов следует указать здесь, что разгулу терроризма в немалой степени способствовала грубая политика репрессий, проводимая правительством, его потворство хулиганским действиям во многих районах Восточной Бенгалии. Судя по тем диким приговорам, которые некоторые законодатели налагали на политических лидеров и их соратников, было похоже, что они просто были вне себя от ярости. Взять хотя бы случай с юношей Читтараньяном, безжалостно избитым полицией, причем побои не прекратились даже тогда, когда он упал на землю, истекая кровью, – вся вина которого сводилась к тому, что, корчась от боли, он продолжал выкрикивать: «Банде Матарам!» Приведем и другой пример, с неким Кингсфордом, окружным судьей Калькутты, который приказал пороть в суде в своем присутствии пятнадцатилетнего мальчика Сушила Сена, пока тот не потерял сознание. Вина последнего сводилась к потасовке с полицией. Взрыв негодования, вызванный подобной жестокостью, легко понять, из чего неизбежно напрашивался вывод, что бюрократическое правительство само провоцировало беспорядки. Двое молодых людей, Кхудирам Босе и Прафулла Чаки,[182] принадлежавшие к одной из революционных групп, решили принять вызов и ответить теми же методами сторожевым псам правительства. Их выбор пал на судью Кингсфорда, который, словно почуяв опасность, добился своего перевода в Музаффарпур. Юноши отправились следом, и 30 апреля 1908 года Кхудирам Босе бросил бомбу в коляску, отъезжавшую от клуба в Музаффарпуре. Он был уверен, что рассчитался с намеченной жертвой, но, к несчастью, в коляске оказались две совершенно невинные женщины, жена и дочь местного адвоката Кеннеди. В результате взрыва бомбы госпожа Кеннеди и ее дочь погибли. Это событие мгновенно распространилось по всей стране, подобно огню по сухостою, все европейское землячество пришло в панику, дав тем самым повод правительству, давно уже поджидавшему такого удобного случая, разразиться бурей репрессий. Когда о трагедии стало известно Шри Ауробиндо, он попросил Бариндру вместе с друзьями собрать все детали взрывных механизмов и взрывчатые вещества и немедленно покинуть Маниктола-Гарденз. Бариндра подчинился, но не совсем: когда в ночь на 2 мая 1908 года полицейские, действуя по наводке шпиона, ворвались в Маниктола-Гарденз и перевернули все поместье вверх дном, им удалось обнаружить и бомбы, и взрывчатые материалы. Бариндра и несколько проживавших вместе с ним соратников были взяты под стражу. Среди революционеров, находившихся в Гарденз и арестованных вместе с другими, оказался Шри Нолини Канта Гупта, который позже в своей книге «Воспоминания» описал происходящее следующим образом: «По прошествии некоторого времени все мы стали замечать одну вещь: когда и куда бы ни отправлялся кто-либо из нас, будь то выход за покупками или визит к друзьям, нам стало казаться, что кто-то следит за нами – на некотором расстоянии, конечно, – но так, чтобы не выпускать нас из виду. Мы обсудили это между собой и пришли к выводу, что это, должно быть, и есть слежка, а поэтому нам следовало быть сверхосторожными. До сих пор мы ни с чем подобным не сталкивались. Наше общество было тайным только по названию, во всем остальном мы действовали открыто. Любой человек в любое время мог свободно проникнуть на территорию Гарденз и свободно там находиться, поскольку территория эта даже не была обнесена оградой. Именно поэтому в ночь ареста вместе с нами забрали еще двоих юношей, проживавших по соседству. Они принялись умолять полицейских: «Мы ни в чем не виноваты, мы просто пришли сюда прогуляться». Вот бедолаги! В тот вечер, накануне ареста, уже стемнело, и мы собирались ложиться спать, как вдруг до нас донеслись какие-то странные голоса, а в темноте стали видны перемещающиеся огни. «Кто там? Что вы здесь делаете?» – спросил чей-то голос. Мы что-то уклончиво ответили им. «Хорошо, тогда мы вернемся утром и получше все разузнаем». С этими словами незнакомцы, казалось бы, удалились. Было ли это предупреждением? Несмотря на всю нашу тупость, мы, по крайней мере, смогли понять, что дело принимает серьезный оборот и что нужно быть осторожными и предусмотрительными. Прежде всего мы решили покинуть это место еще до рассвета и постараться рассеяться по городу. В тот же час мы принялись за дело: стали уничтожать следы своей деятельности, сжигая или пряча все, что могло вызвать подозрения против нас. Это было первое, что пришло нам в голову. В доме Шри Ауробиндо было два-три ружья. Их охранял Абинаш Бхаттачарья, живший с ним вместе и управлявший его делами. Ружья нужно было немедленно унести, их ни в коем случае нельзя было оставлять в доме. Если бы полиция обнаружила их в доме Шри Ауробиндо, было бы невозможно добиться его освобождения. Ружья, а также несколько револьверов, которые были у нас, и необходимые для изготовления бомб материалы мы упаковали в два ящика, скрепленные железными обручами, и закопали в землю… Сделав все, что могли, мы отправились спать в надежде, что успеем убежать на рассвете. Однако побегу не суждено было состояться. В ранние предрассветные часы нас разбудил странный, наводящий ужас шум. Мы вскочили с постелей. Что там происходит? По всей территории мелькали какие-то тени, мы слышали скрип сапог и топот ног. Внезапно из темноты до нас донесся разговор.