Шотландская любовь по-французски - стр. 22
– Некоторые не спрашивали, это правда, – кивнула она. – Но я всегда чувствовала тот момент, когда начнутся все эти комплименты, и про глаза тоже, а потому вовремя говорила «пока!». Если мне, конечно, не хотелось, чтобы именно этот человек говорил мне всякие глупости…
– И много было таких, кому ты это разрешала?
– А вот это дело не твоё, – она снова высунула кончик языка и подразнила: Бе-бе-бе! Думай, что хочешь. А чтобы легче думалось, смотри: вот они!
Она повела рукой, и за её плечами возник смешливый белобрысый паренёк, за ним – высокий красавец с картинной белозубой улыбкой, ему в затылок дышал чернявый солдатик в мятой гимнастёрке, за ним – приличного вида господин средних лет, смущенно поправлявший тонкие очки, плечом к плечу рядом встал молодой человек, похожий на этого господина – может быть, даже его сын, следом – ещё один парень, и ещё, и ещё.
– Гляди, гляди! – Катя смотрела на него отчаянно весёлыми глазами. – И думай, что хочешь. Мне всё равно, что ты подумаешь…
– Что за фокусы? – растерялся Сергей. – Как ты это делаешь?
– В тот-то и дело, что ничего не делаю, – она пожала худенькими плечами. – Не знаю, как у кого, а у меня – все мои мужчины всегда со мной.
– Они все – твои?
– А что? Разве много? – Катя откинула голову назад и рассмеялась. – Господи! Ты, наверное, подумал, что со всеми ими я непременно трахалась? Ну, почему вы все такие примитивные: если женщина считает мужчину своим, то, значит, непременно ему отдавалась. А существует, между прочим, и чистая любовь. Правда, Павлик?
Она обняла белобрысого паренька, чмокнула его коротким поцелуем в загорелый нос, и тот, засмущавшись, неловко приобнял её за плечи, но так и не решился поцеловать.
– А вот этого – Александра, – она поманила пальцем высокого голубоглазого атлета, – я вообще не любила. Просто у меня был такой период, когда нужен был хоть кто-нибудь, чтобы не чувствовать себя одинокой и никому не нужной дурой. И тут попался он, – она вздохнула. – В Александре всё хорошо, и любовник он отменный, и такого члена, как у него, я больше не встречала, но ничего, абсолютно ничего я не испытывала. Нет, впрочем, вру. Пока мы были с ним в постели, всё было хорошо, нет, лгу: великолепно, лучше, наверное, не бывает! Но как только я вставала с этих измятых, горячих простыней, так сразу же – ничего, какая-то пустота, и душа молчит, и скучно, и думаешь: «Господи, он же так старался! А вспомнить нечего…» Нет, правда, вспомнить нечего, кроме его крепкого члена. Ну, не поганка ли я? Но врать самой себе не умею: кроме секса, нужно что-то ещё… А что? Не знаю. Нет, опять вру, потому что знаю, но тебе не скажу. Ладно, Сашек, не стесняйся, покажи, что у тебя есть…