Шкура - стр. 67
Панкрат, увидев входящую в дом Дуньку, так обрадовался, будто это его дочка или внучка. Передав мужику дите, Дуня переоделась, вышла из комнаты и громко отчеканила:
– Повезло ей родиться здесь, в Яшкино, рядом с добрым дядькой. Ох как повезло, что даже мне завидно.
– Хорошенькая, – Панкрат держал на одной руке новорожденную и любовался симпатичным личиком. – Пусть растет счастливая.
Вернул дитя матери.
– Конечно, будет счастливой с таким-то… – Дуня хотела вновь похвалить родственника, но тот поднялся с лавки и медленно зашагал в спальню, опираясь на черенок от лопаты.
– Дай глянуть, – Марфа наклонила голову, – в кого ж такая? – всматриваясь в спящую девочку, попыталась сравнить с ее отцом.
– В батьку своего, в кого ж еще, – Дуня отвернулась.
– А мне? – Галя, услышав, как Панкрат отзывался о девочке, вышла посмотреть на нее.
Дуня показала дочку и упорхнула в комнату. Ее свекровь сидела у окошка и даже не думала знакомиться с внучкой.
– Делать мне нечего. Еще одного прихлебателя притащила. Тьфу, всех не прокормишь. Из-за них по миру пойдем.
– Что ты там говоришь? – Панкрат лежал на кровати и потирал онемевшие пальцы на руке. – Всех подымем, – он уже забыл, как поругался утром с матерью и собирался отправить ее в деревню. – Дети не виноваты, что родились на этот свет от Егора. Не повезло им с батькой.
– Да что ты такое городишь? – вспылила мать. – Как это «не повезло»? Хорошим Егор был отцом, получше, чем… некоторые. Да только не для всех батькой числился.
– Ты о чем? – приподнял Панкрат голову и уставился на мать.
– Не все его дети. Только двое, – зашептала Глафира, пытаясь настроить сына против Дуньки. – Я вот, что тебе скажу, – она подошла к койке и села рядом с Панкратом. – Надо бы тех, кто не Егоровы, отправить в приют. Пускай там живут. А наших, кровных, оставить. Ты сам подумай, зачем тебе неизвестных кормить? Вырастут, нож в спину всадят потому, что ты для них никто. Кто его знает, от каких мужиков рождены. Дунька хвостом так мела, что дым коромыслом стоял.
– Мать, зачем брехать, а? Видно же, что на Егора похожи.
– А это, как с коровой, забыл? Даже та на хозяйку становится похожая, потому как – забота.
– Не глуми мне голову. Дай отлежаться. Детей отваживать не стану. Так и знай, – отвернулся мужик.
– Тьфу ты, – занервничала Глафира. – Да что ты будешь делать, – стукнула себя по колену. – Ему говорят, что скоро без корки хлеба останется, а он нос воротит. Они ж тебя в скором времени объедят. И так уже картоха на исходе.
Панкрат молчал. Он рассматривал узор на ковре и думал о детях. Помнит Панкрат, как его в детстве гоняли. Разделили отец с матерью братьев. Одного залюбили, второго за человека не считали. Нельзя детишек по сторонам разводить. Пусть с малых лет вместе будут. Мать продолжала зудеть, чтобы хоть как-то достучаться до сына, но все бесполезно. Не избавился Панкрат от ребятишек. Еще больше душой к ним прикипел, потому что Ваня и Лида каждый день заглядывали к нему в комнату и показывали свои рисунки, на которых изображен Панкрат верхом на коне.