Шкура - стр. 25
– Да не знаю я, как все произошло. Ночь была кромешная. До этого с Харитоном у него за сараем самогонку пили. Ну, в общем, пили-пили. Память так отшибло, что я не знаю, как до дома дошел. В дом заходить не стал. Батьку побоялся. Решил на сеновале отоспаться.
– Не тяни кота за хвост. Сворачивайся. – торопил его Панкрат.
– Ну а что. Иду, значит, спотыкаюсь, встаю, а передо мной батька. Смотрит так, ехидно. Куда, мол, пьяная морда, ползешь? Ну я и отвечаю…
– Сворачивай, сказал. Нет мне резону слушать каждую мелочь, – Панкрат уже представил, как Егор с Марфой целуются.
– Иди, говорит, на сеновал, там тебя подарок ждет. Панкрат кое-что для тебя припас.
– Какой подарок?
– А мне почем знать? Я про бутылку тогда подумал. – Облизнулся Егор. – Налей еще, а?
– Налью, когда все расскажешь.
– Ну вот. Лезу, значит, на чердак, кряхчу, дух испускаю. Панкрат, я что вспомнил. – Егор сглотнул, почесал затылок. – А помнишь, как батька меня на Марфе женить хотел?
– Чего-о? – у Панкрата вытянулось лицо.
– А ты и не знал? Ха! Вот батька, а? Черт скрытный, – рассмеялся Егор, чем и разозлил брата.
– Замолчь! Нечего тут хихоньки да хаханьки устраивать! – треснул кулаком по лавке сердитый мужик.
– Меня он хотел женить, понял? Всю душу из меня вытряс, черт старый. Все мозги выел, все причитал, что Марфа шибко сбитая. Работать за троих будет. Ты же знаешь, что я с детства силой обижен. И за что боженька меня хиля́кой сотворил? – Всплакнул Егор, прижав ладонь ко лбу.
– Батька вас свел? – догадался Панкрат.
– А кто ж? Это я сейчас понял, что он набрехал, а в ту пору я тебе благодарен был. Брата не обидел… Вот только понять не могу, а зачем ты на ней женился?
– Чтоб ты спрашивал, – буркнул тот.
Выслушав поддатого братца, Панкрат ушел. Нашел рыдающую жену в бане, извинился перед ней, вернул в хату, а сам сел на завалинку. Покурить. Ах вот, почему батька не позволял на Марфе жениться. Кричал, ногами топал, кулаками размахивал.
– Если женишься на ней, то я тебя в дом не пущу! – вспоминал слова отца Панкрат. – Некуда будет женку привести! Пойдешь вместе с ней на край света, чтоб глаза мои вас не видали!
– Подсовывал, значит, мою невесту брату, – хмурился Панкрат, прижимая руку с папиросой к щеке. – Ишь ты. Всю жизнь его на руках носили, как золотое яйцо, а мной помыкали. Вот черти.
И грех Марфы уже не так тяжел. Не виновата Марфа, что братья копией друг дружки родились. Их даже родня путала, не то, что вся деревня. Накурившись до тошноты, Панкрат вернулся в хату. Егор сидел на прежнем месте и допивал наливку – вторую бутылку – которую ему дал Панкрат.