Школьный дневник Петрова-Водкина - стр. 7

Минут через сорок линейка закончилась.

– Привет, Петров, – Валькины наблюдения и размышления прервала его соседка по парте Семыкина.

– О, Семыкина, привет, у тебя новая прическа? – отозвался Валька.

– Да, называется «сассун», как у Мирей Матье, нравится?

– Не знаю, странная какая-то. Мне как-то косички больше нравятся, дергать удобно, опять же. А за эту «Матье» даже и не ухватишься, – пытался съязвить Петров.

– Дурак ты, ничего не понимаешь, – обиделась Семыкина.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Петров, – Я просто не привык еще.

На самом деле ему понравилась новая Светкина прическа. Они сидели с Семыкиной за одной партой с первого класса; за несколько школьных лет он привык к ней как к сестре, и оказался не готов к неожиданным кардинальным изменениям в ее облике.

– Учебники получила уже? – спросил Петров.

– Да еще на прошлой неделе. А ты?

– Еще нет. Надо зайти в библиотеку сейчас.

– Ты всегда тянешь до последнего, – засмеялась Семыкина. – Лентяй.

– И ничего я не тяну, это я выдержку тренирую, – хотел было обидеться Петров, но передумал.

– Ладно, пока, до понедельника. Я побежала.

– Пока.

«Хорошо, что сегодня суббота и нет уроков», – опять подумал Петров и пошел получать учебники.

Учителем рисования Николай Вахтангович Абашидзе стал почти случайно. В армии после курса молодого бойца молодых солдат распределяли по специальностям и приписывали ко всяким службам в части. На построении замполит спрашивал, кто что умеет делать, у кого есть какой опыт. Когда до него дошла очередь, Николай Вахтангович неожиданно вспомнил, что рисовал в школе портреты Ленина, Маркса и Энгельса по квадратам. Технология была нехитрая – берешь портрет из Огонька, расчерчиваешь его на квадраты, потом чертишь сетку из больших квадратов на холсте или ватмане и переносишь изображение на плакат, ориентируясь по квадратам. Конечно, плакатная копия несколько отличалась от оригинала из Огонька. Но портреты классиков марксизма-ленинизма висели везде и были настолько узнаваемы, что некоторая брутальная схематичность их образов даже придавала какую-то оригинальность. К тому же эти самодельные портреты проходили обязательную партийную цензуру, поэтому ответственность за качество полностью ложилась на цензоров.

И когда рядовой Абашидзе сказал, что он может рисовать портреты Ленина, Маркса и Энгельса, он нисколько не лукавил. Замполита от волнения прошиб пот. Сняв фуражку, вытерев носовым платком лысину и тщательно протерев изнанку фуражки, он сказал: «Пойдешь начальником клуба». И все два года службы, с перерывом на 10-дневный (не считая дороги) отпуск на солнечную родину, Николай Вахтангович рисовал портреты классиков марксизма-ленинизма, оформлял Ленинскую комнату и классы для занятий, писал лозунги и рисовал плакаты к праздникам и приезду начальства, а по вечерам печатал на казенном фотоувеличителе фотографии для дембельских альбомов и записывал на бобинном магнитофоне «Комета» популярную музыку советских композиторов с пластинок и «говорящие письма» для дембелей. Деятельность эта даже приносила некоторый доход, во всяком случае пригласить девушку в кафе во время увольнения было на что.